Модест Богданович - История войны 1814 года во Франции

Я доволен чувствами, мне изъявленными в настоящих обстоятельствах народами Италии.

Дания и Неаполь остаются верны союзу с Францией.

Республика Северо-Американских Штатов продолжает с успехом войну против Англии.

Я признал нейтралитет девятнадцати швейцарских кантонов.

Сенаторы, члены Совета, депутаты департаментов в Законодательное собрание!

Вы природные орудия престола; вам предлежит подать пример энергии, которая увековечит вас в грядущих поколениях. Да не скажут наши потомки, что мы пожертвовали высшими пользами страны и покорились велениям Англии, в продолжение четырех веков напрасно стремившейся поработить Францию.

Мои подданные не должны опасаться, чтобы политика их государя когда-либо изменила народной славе. С своей стороны, я уверен, что французы всегда будут достойны себя и меня».

Наполеон, по совету Талейрана, приказал сообщить дипломатические депеши, относившиеся к переговорам с союзниками, комиссиям Сената и Законодательной палаты, каждая комиссия должна была состоять из пяти членов. Но постигая вполне опасность этой меры, могшей обнаружить, что французское правительство не воспользовалось случаем к заключению выгодного мира на условиях, предложенных союзниками во Франкфурте, Наполеон сообщил комиссиям только лишь некоторые документы. Для обсуждения их Сенат избрал из среды своей Талейрана, Фонтана, Сен-Марсана, Барбе-Марбуа и Бернонвиля – людей, не вполне преданных правительству, но осторожных и не способных к какому-либо смелому увлечению. С своей стороны, Законодательное собрание назначило в комиссию, кроме своего президента, герцога Массы, следующих членов: Лене (Lamé), знаменитого адвоката и пылкого оратора; Ренуара, автора трагедии «les Templiers» («Рыцари храма»), откровенного и честного человека; Менде-Бирана (Maine de Biran), ученого, одного из тех, которых Наполеон упрекал в «идеологии»; наконец, Флогерга и Галлуа, не успевших приобресть большую известность, но отличавшихся умом и либеральным направлением.

Затем обе комиссии отправились к князю архиканцлеру (Камбасересу). Комиссия Сената, будучи принята им 11 (23) декабря, получила от самого Коленкура дополнительные сведения о письмах к Меттерниху от 16 ноября и 2 декабря н. ст. Очевидно было, что последний благоприятный случай к заключению довольно выгодного мира для Франции был упущен и что нельзя было обвинять в том никого, кроме самого Наполеона, но комиссия сделала весьма уклончивое донесение о том Сенату, который в своем адресе императору также ограничился изъявлением желания мира, выразив общую готовность к войне: «Если неприятель по-прежнему будет упорствовать, – сказали сенаторы, – то мы будем сражаться в защиту отечества между могилами предков и колыбелями детей наших» 31.

Комиссия Законодательной палаты была несравненно менее сговорчива. Будучи принята 12 (24) декабря князем архиканцлером и получив от одного из чиновников Министерства иностранных дел Г. Готерива (Hauterive) сведение о ходе переговоров, комиссия потребовала, чтобы правительство объявило определительно, какие именно пожертвования оно предполагало сделать для достижения мира. Лене, выразив мнение о необходимости всевозможного напряжения сил для защиты страны, заметил, что столь же необходимо убедить народ в том, что кровь его будет пролита в защиту законов, охраняющих его благосостояние, и с этой целью предложил просить императора о соблюдении прав, обеспечивающих свободу и безопасность граждан Франции. Затем Ренуар начертал мрачную картину походов в Россию и Германию, оправдывал отложение Баварии и враждебные действия наследного шведского принца и даже защищал декларацию, обнародованную союзниками во Франкфурте, назвав ее «воззванием устрашенного Света к народному праву». «Предлагаемые нам пределы, – сказал он, – Пиренеи, Альпы и Рейн, объемлют обширное пространство, в котором многие области не принадлежали прежней Франции, и несмотря, однако же, на то, французское королевство занимало в ряду держав почетное место». Затем, объявив, что лучше навлечь на себя немилость императора и даже гнев его, нежели подвергнуть опасности благосостояние страны, оратор продолжал: «Не станем скрывать истины; наши бедствия достигли высшей степени. Торговля уничтожена, земледелие и промышленность в упадке. Со всех сторон угрожают нам неприятели. Конскрипции соделались невыносимым бременем. Жестокая, без всякой цели, война поглощает наших юношей, отрывая их от земледелия, торговли, художеств, занятий науками. Пора уже народам вздохнуть свободно; пора прекратить беспрестанные войны, упрочить на твердом основании престолы и смыть с Франции упрек в распространении по всему Свету бедствий войны. Нашему великому государю предлежит честь совершить этот высокий подвиг». В заключение Ренуар предложил обратиться к императору в следующих словах: «Государь, при вашем короновании вы утвердили присягой обещание сохранить неприкосновенными естественные границы Франции, Рейн, Альпы и Пиренеи; мы просим вас исполнить данную вами клятву и будем содействовать вам в том до последней капли крови. Но сдержав вашу клятву, обеспечив наши пределы, вы не будете иметь повода, внушаемого ни честью, ни пользой, к препятствию вашим видам и получите возможность пожертвовать всем для общего мира и благоденствия». Г. Готерив старался убедить Г. Лене, имевшего большое влияние в комиссии, что объявление во всеобщую известность последнего слова переговоров было неуместно, и, наконец, склонил комиссию ограничиться изъявлением, что Франция, войдя в свои естественные пределы, не будет домогаться ничего более. Затем комиссия, перейдя к делам внутренней политики, постановила просить императора о соблюдении законов, которые нередко были нарушаемы самоуправством агентов правительства. Такое требование, выраженное ввиду крайней опасности, угрожавшей отечеству, могло обнаружить неприятелям Франции господствовавшие в ней раздоры и дух партий, и потому как Готерив, так и сам архиканцлер, сознавая основательность замечаний комиссии, старались отклонить ее членов от демонстрации, враждебной правительству; но все усилия обоих остались напрасны. Комиссия выразила свое мнение по сему предмету следующим образом: «На основании существующих постановлений правительство примет самые быстрые и самые надежные средства к отражению неприятеля и к заключению прочного мира. Эти средства будут действительны, ежели французы убедятся в том, что правительство желает единственно мирной славы; что они станут проливать свою кровь только лишь в защиту страны и законов, охраняющих их благосостояние. И потому комиссия считает необходимым, одновременно с принятием неотлагательных мер к охранению государства, просить Его Величество о соблюдении совершенного и постоянного исполнения законов, обеспечивающих гражданам Франции права свободы, личной неприкосновенности и собственности, а народу свободное пользование предоставленными ему политическими правами. Комиссия считает такую меру необходимой для возбуждения французов к защите страны» и проч. 32