Селима, возвратившись с невольницей и невольником, несшими разные питья и кушанья для раненого, если он, проснувшись, пожелает пить или что-нибудь скушать, обратившись к невольнику, сказала:
– Малек! Не отлучайся никуда отсюда и, если что случится с этим больным, беги ко мне и чрез Фатиму дай знать мне: я на верность твою надеюсь, как на саму себя. За это ты не останешься без награды.
Малек:
– Ваши приказания, прекрасная княжна, для меня священны! Вы можете в этом поверить нижайшему вашему рабу. (Низко кланяется.)
Селима:
– Бразин, пекись со тщанием об этом русском воине. Отец мой уведомил, что чрез три дня он приедет нас посетить. Смотри оправдай его надежды и свое искусство.
Бразин:
– Прекрасная княжна, будьте надежны; я ручаюсь за свое искусство, если только не приобщится к ранам другая болезнь.
Селима:
– Надобно стараться не допустить оную; а притом я замечаю, что этот русский воин самого крепкого сложения: может быть, сие воспрепятствует приобщиться другой болезни.
Невольнице:
– Пойдем, Фатима! Я рано завтра приду навестить вас и сейчас пришлю вам кушанья, питья и постели. Огонь не тушите: пускай горит всю ночь у вас, вы по переменкам сидите подле раненого.
Покрывает его прекрасным шелковым одеялом, ее руками вышитым, и поспешно уходит.
Бразин (по уходе их):
– Любезный Малек! Вот как пекутся наши повелители о христианах, а подданные, правоверные мусульмане, умирают без всякой помощи! Удивительно!
Малек:
– Тут ничего нет удивительного, Бразин. Князь наш, любивший отличать мужество и подвиги героев, полюбил этого русского и повелел спасти жизнь ему. Мы не знаем, какие его намерения. Да и почему же быть не так? Разве христианин не такой же человек, как и мы? Наших более попадается к ним в плен, а их весьма хорошо русские содержат, не так, как у нас: мучают работой, побоями и заставляют переменить свою веру. У них этого не делается, разве сам магометанин того захочет.
Бразин:
– Да, я бишь и забыл, что ты любимец русских и княжны, которую ты спас из челюстей хищного зверя. За эту услугу можно бы тебя наградить не тем.
Малек:
– Я исполнил долг мой и довольно этим награжден; притом же я всегда пользуюсь князя и княжны особенными милостями, а это я более всего на свете уважаю.
Бразин (сжав губы, про себя):
– Подлый раб, и тот дает мне уроки! (Осматривает больного.) Малек! Уже полночь: я немного засну, а ты посиди; коли больной проснется, разбуди меня. Почаще поглядывай на него.
Малек:
– Спи, Аллах да будет над тобою. Я, пожалуй, и всю ночь просижу один.
Бразин:
– Тем лучше. А я, право, люблю поспать.
Малек:
– По обыкновению вашей братии, когда больной требует вашей помощи при последних минутах своей жизни, вы зеваете или спите так спокойно, как преступник пред днем своей казни [5] Многими замечено, что в ночь предыдущего утра, когда преступник приговорен к смерти, он спит так же спокойно, как человек, ничего не опасающийся. Я полагаю, что умершие уже его чувства для сей жизни служат тому причиною. (Прим. авт.)
.
Бразин (засыпая):
– Мели что хочешь, а я буду спать.
На другой день, лишь только утренняя заря разостлала свой розовый ковер на восточном небе для встречи сияющего солнца, Селима уже была при входе в кибитку больного, устремившего туда свои алчущие взоры, без сомнения, ждущие сей прекрасной княжны.
Селима с величественною осанкою входит в кибитку, в черной одежде, подпоясанной золотым с каменьями поясом, обнимавшим ее стройную, гибкую и тонкую талию. Грудь ее закрывала сетка из червонцев, шею украшало бриллиантовое ожерелье, а голову – зеленая бархатная шапочка, унизанная крупными перлами с бриллиантовой же пряжечкой, коею было приколото с левой стороны белое страусовое перо, загнувшееся чрез верх шапочки на правую сторону. Маленькие ноги обуты в сафьянные алые сапожки, вышитые золотом. Белый флер с левого плеча, наискось, был бантом завязан с правой стороны груди.
Победоносцев запылал весь в огне, сердце его забилось от радости, удивления и восхищении. Он восклицает на русском языке:
– Нет! Ты – не смертная! Ангельский твой взор, твоя небесная красота, твои чувства доказывают мне, что ты существо горнего мира! Ах, если б я мог встать теперь и поклониться тебе, дева неподражаемая!.. О, сколько сколько же счастлив будет тот, кого ты полюбишь, кого удостоишь быть своим супругом, кому вручишь эти небесные прелести, это нежное сердце и душу ангельскую!..
Читать дальше