Петр Краснов - Атаман Платов (сборник)

Но штатский опять быстро вскочил и бросился во внутренние комнаты. Прапорщик за ним. Настиг он штатского уже около самого ящика с бомбами и здесь дал ему вторую оплеуху. Террорист снова упал. В это время на него насели стрелки. Когда террориста и стриженую девицу, его сожительницу, вывели на улицу и окружили конвоем, явились жандармы.

– Почему начали обыск без меня? – строго обратился жандармский офицер к ротному командиру.

Тот рассказал, как было дело и пригласил его полюбоваться на ящик с бомбами. Жандарм опешил. Его удивление и почтение совсем возросли, когда террорист стал ругаться и вопить на прапорщика:

– Если бы не эта рябая рожа, я бы вас, опричников, в куски разнес бы бомбами!

Террориста, кажется, расстреляли по приговору военно-полевого суда, женщину отправили в тюрьму, а прапорщика представили к Владимиру IV-й степени.

Во второй раз стрелки производили совместный обыск с пластунами и казаками; окружили целый квартал и искали оружия. К группе офицеров подошло несколько человек штатских, из мирных обывателей Баку.

– Господа офицеры, – обратились они, – здесь скрывается террорист, который убил уже много народа, и ваших, и наших. Вид его такой-то, фамилия такая-то. Живет он в квартире такой-то. Он самый страшный разбойник, и, если вы его не расстреляете, он расправится с нами… Нам все равно выхода нет иного, как выдать вам его тайно.

– Вы должны, господа, показать на него на суде, – сказал жандармский офицер.

– Нет, на суде мы ничего не покажем. У него есть сообщники, которые нам тогда страшно отомстят.

– А де вин, сукин сын? – спросил старый есаул, командир пластунской сотни. – Хлопцы! – обратился он к своим пластунам: – идить с этими людьми, та привидить мини того подлюгу.

Через полчаса подлюга стоял перед офицерами.

– Вин?! – грозно спросил есаул штатских.

– Он самый… – отвечали перепуганные обыватели.

– Эй! Завалюга! Веди ось сего подлюгу до тюрьмы, та дивись, шоб вин по дорози не вмер… Чуешь ты?!

– Слухаю, ваше бродь! – отвечал официально Завалюга, вытянувшись и взяв ружье по-уставному. – Чую! – добавил пластун по-своему.

Шестеро пластунов с Завалюгой во главе повели арестованного в тюрьму. Через десять минут послышались выстрелы, а еще через четверть часа явился и Завалюга.

– Что такое? – тревожно спросил жандарм. – В чем дело?.. Кто стрелял?..

– Мы стреляли, ваше бродь, – отвечал спокойно Завалюга, вытянувшись перед ротмистром. – Вин побиг, а мы его вбили. Шибко побиг, не могли поймати.

– Я тебя под суд отдам! – завопил ротмистр. – Есаул! Это что такое?! Что это за урядник?!

– Добрый урядник! – невозмутимо отвечал есаул. – От его ни один подлюга не вбежит.

– А вот же побежал!.. – кипятился жандармский офицер. – Не досмотрели, разини! Выпустили!..

– Ни, не выпустили, а вбили! – хладнокровно поправил есаул.

– Это бабы, а не солдаты! – разъярился ротмистр.

– Оце, господин ротмистр, не бабы и не солдаты, а пластуны Его Императорского Величества и знают, как нужно вирно служить Царю. А на вас я подам рапорт, что вы осмелились нас, пластунов, бабами обозвать… И не желаю быть у вас под начальством, та, думаю, и другие не захотят… Пластуны! В ружье! На плечо… Шагом… марррш!

Казаки посмотрели и тоже скомандовали собирать своих. Стрелки тоже. Жандарм понял ошибку и совсем растерялся.

– Что это, господа?.. Бунт?! – закричал он.

– Нет, не бунт, – получил он достойный ответ. – Вы оскорбили солдат Его Величества, и мы уходим.

– Прошу прощения! – закричал ротмистр. – Я извинюсь перед пластунами. – Бегом бросился он догонять пластунов и попросил извинения у седого есаула. Пластуны вернулись. Теперь уже не войска, а жандарм перед ними вертелся.

Скомпановались твердо наши войсковые части и тушили революционный пожар твердой и верной России рукой. Фразу: «веди, да смотри, чтобы по дороге не умер», – переняли все и пользовались ею для уничтожения той революционной мрази, против которой не было открытых улик, а лишь боязливые указания напуганного террористами и разбойниками населения. Дошло до крайности. Привозят на извозчике труп арестованного террориста, отправленного с таким напутствием.

– Что такое? – стереотипный вопрос.

– Бежал и убили! – стереотипный же ответ, а на бежавшем семь штыковых ран.

– Да ведь это же безобразие! – говорили некоторые. – Ведь вы, господа, творите беззаконие!

– Можно, конечно, объяснять и так, – давали ответ строевые офицеры, чьими усилиями и верностью спаслась Россия от первой революции. – Так говорили и жители Баку… Но самое странное здесь то, что с глазу на глаз те же жители радовались, когда мы таким образом освобождали их от убийц и насильников. А за глазами говорили другое и обвиняли нас же. Дело не в нас, а в судах. Суды освобождали эту сволочь, если нет прямых улик.