Петр Краснов - Атаман Платов (сборник)

Немногим лучше были подполковники Абрамович и Иллиас-бей. Они были женаты, и семьи поглощали их целиком. В компании офицеров они не бывали ни одной минуты; после окончания официальной части службы или торжества они спешили уйти домой.

Иным был Вершицкий. Сверстник остальных подполковников, он сумел сохранить жизнерадостность и надежду на лучшее, на получение батальона. Он был страстный охотник с молодых лет, танцор и ездок. А первые годы офицерства и он состоял в числе отчаянных пьяниц. Спорт удержал его тело от преждевременного одряхления. Он любил общество и всегда вечера проводил с нами. Теперь он почти не пил вина. Не любил карт, предпочитая им веселую беседу и шутки. Не проходило ни одной недели, чтобы он не позвал меня побродить с ружьем.

– Пойдем, что-то желудок не работает! Моцион нужен.

Я схватывал ружье, и мы шли. Мы никогда не брали на охоту ни водки, ни вина. Бывало верст до сорока в день исходим, не чувствуя особой усталости. Кроме нас, во всем батальоне был лишь еще один охотник – подпоручик Иванов. Это был настоящий спортсмен.

Молодежь разделилась, как я уже имел случай сказать, на революционеров и монархистов. Энергия первых проявлялась самым кипучим образом. Они настаивали на ротных школах и усердно обучали солдат грамоте. Все время держались вместе. Маркс и ему подобные писатели занимали их ум и сердце. Они следили друг за другом и всей сворой набрасывались на промахнувшегося. Их разговор наполнен был новыми словами. Деспотизм, опричники, засилье капитала, рабство, провокация, экспроприация, насилие, – не сходили у них с языка.

Монархисты исправно служили, исправно пили водку, болтали то о высоких материях, то о пустяках, играли в карты и любили женское общество. Читали газеты умеренно, тогда как революционеры упитывались ими и со страстью обсуждали направление газет и политики.

Казаки были – как казаки. Опричники – по выражению революционеров. Они жили жизнью монархистов. Любили водку и борщ из баранины, заправленный салом и красным перцем так, что после второй ложки крупные капли пота выступали на лбу. Ничего не читали. Но все же делали вид, что тоже интересуются политикой. Особенно Илья Прокофьич. Его субалтерн был проще. Бывший вахмистр, ныне хорунжий, во всяком разговоре умел перейти тотчас же на свою собственную персону и закончить повествованием, как в течение получаса соблазнил двух казачек, накрывавших стол для обеда.

Революционеры считали этих добрых казаков пещерными людьми. Мы же сошлись с ними ближе. Узнав казаков лучше, мы вскоре совершенно ясно увидали, что эти люди слепо преданы долгу и Государю. Впоследствии они доказали это на деле.

Обедать собирались все в офицерскую столовую, заведование которой лежало по-прежнему на мне. Разговоры были уже осторожнее, но все-таки бросалось в глаза, что общество враждует между собой. После обеда все расходились по своим комнатам и общение прекращалось.

С 15 октября начались занятия. Федорову и мне достались саперные классы, князю Гурамову подрывной. Ученики подобрались опять хорошие, как и в Гродно. Приятно было работать с ними. Новый начальник бригады, генерал-майор Червинов, ознаменовал свое вступление в командование бригадой длиннейшими приказами. Каждой сестре досталось по серьге. Нам, обучающим в классах, было строго-настрого наказано обучать показом, а не рассказом. Федорову это уже было безразлично. А князь Гурамов возмутился.

– Показ не для сапера: сапер слишком умен и развит, чтобы его учили, как неграмотного пехотинца, – говорил он. – У меня они будут понимать чертеж, а с пониманием будут знать все.

Гурамов сам готовился в академию, был в инженерном училище портупей-юнкером и обладал апломбом чрезвычайным.

– А ваше мнение? – спросил он меня. Ему, видимо, все же внушало кое-что мое пребывание на войне и насмешливое отношение к беспомощным идеалистам разного толка.

– Я буду учить показом, – прямо ответил я.

– Как приказывает начальство? – ядовито заметил князь.

– Да, как приказывает Червинов! Это умный генерал и знает, что делает. Впрочем, до войны я рассуждал бы, как и вы, а на войне и сам научился работать лишь после огромной практики. – Князь неопределенно ухмыльнулся.

Я облюбовал пустопорожнее место в саду и там практически проходил с саперами то, что давала теория в классе. Кроме того, выбрал небольшой холмик и стал строить на нем редут во всех деталях в 1/10 натуральной величины.

После Рождества, когда редут был окончен, я повел на него постепенную атаку, по всем правилам науки. Заложил первую параллель, за ней построил две осадных батареи и уже к Пасхе у нас наглядно получилась полная картина постепенной атаки части крепости, до венчания гласиса и начала минных работ включительно.