Петр Краснов - Атаман Платов (сборник)

Крайние правые, или монархисты, под предводительством подполковников Вершицкого и Киселева: Янкевский, Франчич, я, Иванов, Молчанов, Абрамов, Кононов. Затем, крайние левые, под предводительством князя Вачнадзе: Белков, Святский, Зинкевич, Зайцев. Центр, примыкающий больше к левым и, видимо, чуждающийся правых: сам командир, подполковники Иллиас-Бей и Абрамович, князь Гурамов, Сохатый, Федоров, Унжиев, Дукшт-Дукшинский, Шах-Будагов, Пеленкин, Булгаков, командир второй роты, командир четвертой роты Зенилов. Последние четверо держали строгий нейтралитет.

Вот тебе и результаты революции, – думал я. – Если офицеры разделились на три лагеря, то чего же ждать от штатского люда. Служить в таком батальоне было противно. Вечные перешептывания друг о друге. Разговоры о продаже винтовок, о разбрасывании прокламаций. Я все же еще не верил в участие офицеров в революционном движении. Допускал возможность лишь сочувствия революции, навеянное литературой и временем. Мысли о возможности активного участия я не мог допустить.

Вдруг – о, ужас! Прохожу как-то раз по офицерской линейке. Никого не было на ней. И вот, из одной палатки высовывается голова подпоручика Святского, кивает мне и приглашает таинственными жестами зайти к нему. Захожу, а он, нимало не смущаясь, открывает свой большой сундук, вынимает оттуда несколько прокламаций и подает мне. Подпись: «союз кавказских офицеров». Я так и обмер. Теперь воочию увидел, что офицеры могут участвовать в тайном обществе…

Сундук Святского был весь набит прокламациями. Мне сразу стало понятно недоумение жандармского ротмистра. Подозрение говорило ему, что прокламации идут от сапер, но не могло же ему придти в голову сделать обыск в офицерских палатках и сундуках.

Взяв прокламации, я сделал вид, что не удивляюсь. Меня же это происшествие буквально огорошило. Я никак не мог сообразить, что нужно сделать, что должно предпринять. Удар был неожиданный, ошеломительный. Зачем, с какой целью посвящает меня в свою тайну Святский? – проносилось в моих мыслях, – замешать в свое грязное дело? Или спровоцировать? Или просто испытать?..

Проклятые прокламации жгли мой карман. Я не знал, куда их сунуть и где бы их сжечь. Наконец, решил посоветоваться с Янкевским. Это был единственный офицер в батальоне, которого я знал еще по училищу и его убеждения были определенно монархические.

– Скверное дело! – покачал он головой и нахмурился. – Вот мы теперь имеем уже наглядное доказательство, откуда идут прокламации. Дело с охотничьими винтовками было еще не ясно, теперь же нет сомнений. Нужно смотреть за ними и не допускать до скандала. Мы должны собраться и обсудить это дело. Скажем Вершицкому, Франчичу, Молчанову, Иванову и Абрамову. Соберемся у Иванова, на квартире у его отца, отставного подполковника Куринского полка. В воскресенье вечером, послезавтра…

Как заговорщики, таясь друг от друга, пришли мы к Иванову. Он, оказывается, пригласил еще и Унжиева. Собрались только Янкевский, я, Франчич, Молчанов, сам хозяин и Унжиев. Остальные отговорились невозможностью прийти. Побоялись, может быть, – решили мы и начали обсуждать сами. Что предпринять? Сказать командиру, сообщить жандарму или переговорить с самим Святским?.. Прения показали, что мы не решаемся ни на что. Слишком сильно укоренилась у нас ненависть к доносам. Говорить же со Святским не было смысла, – только откроем себя и свои взгляды. Доносить жандармам казалось зазорным, – осрамим честь. Сказать командиру бесполезно: его жена сама была революционеркой, сама замешана в этом. Может быть, полковник и знает даже, кто распространяет прокламации, и мы опять-таки выдадим себя.

Кроме того, ясно чувствовалась у всех боязнь мести со стороны революционеров. Враг был коварный и опасный. Нас каждого могли пристрелить из-за угла в любое время, следовательно, нужно было действовать осторожно и, во всяком случае, не открыто. Сперва никто из нас не решился заговорить об этой боязни мести, а потом как-то заговорили вдруг все сразу. Мы решили быть настороже. А если тронут хоть одного, все остальные вступятся за него…

Нам было ясно, что прокламации распространяют повсюду денщики Святского и князя Вачнадзе. Попробуем сначала поймать их. Кончили мы беседу поздно. Вышли от Иванова кучей, – сейчас видно, что неопытные заговорщики. И точно на грех, столкнулись нос с носом с Ананьиным и князем Вачнадзе.

– Что это у вас за сборище? – развязно спросил маловоспитанный и нахальный Ананьин.