Томас Прест: Вампир из заграницы

– А какой была бы моя судьба?

– Такой же плохой, и для меня это было бы намного хуже. Но все же мне действительно страшно подумать, что чья-то душа отправилась на небеса, не получив отпущение грехов от священника.

– Да он убил бы меня, не дав времени покаяться. Заставил бы покинуть мир, в котором я обрел такое счастье, какого никогда не знал. Мир, который я совершенно не собирался покидать.

– Воистину так, Хосе. Я тоже не собиралась покидать этот мир. А он был намного хуже готов к этому, чем даже ты, потому что он плохо кончил. У тебя ведь не было дурных намерений?

– Конечно, нет.

– И ты даже не знал, что тебе грозит опасность от него.

– Не знал, Филаметта, иначе никогда не привел бы тебя туда. И я не могу понять, что привело его туда, чего он хотел, и почему бросился на меня в такую отчаянную атаку, стремясь отнять мою жизнь.

– Все так, Хосе. Но нет ли у тебя личного врага, способного, по твоему мнению, на такое деяние? Уж наверняка на такое никто бы не решился без какого-то мотива.

– Как раз это меня больше всего озадачивает. Я не могу понять мотив. Я его не знал, у меня нет врага, который нанял бы убийцу. Но пусть он и его деяние лежат там, похороненные в забвении.

– Его не похоронили.

– Он такого не заслуживает.

– Но, дорогой Хосе, тебе не кажется, что нам следует его похоронить?

– Мы его палачи или наследники?

– Боже упаси! Но мы видели, как он умер. И не ради него, а ради человечности, не надо бросать его непогребенным, как собаку. Может, он такого и не заслуживает, но он уже ответил за все, что сделал.

– Да, я соглашусь с тем, что он уже наказан – он полностью заплатил все, что был мне должен, а я дал ему расписку на всю сумму. И он уже никогда не выставит мне других претензий – полагаю, мы с ним в полном расчете.

– А я никогда не забуду то жуткое зрелище, оно будет преследовать меня днем и ночью, и я не смогу изгнать из головы его страшное лицо. Если честно, то меня ждет печальная участь. Ах, как бы я желала, чтобы это никогда не произошло!

– Так и я тоже, дорогая Филаметта. Но ты ведь, конечно, не станешь обвинять меня в дурном из-за того, что я, спасая свою жизнь, убил того человека. Я был вынужден это сделать – речь шла или о его жизни, или о моей. И, если честно, никогда в жизни мне еще не грозила такая опасность от одного-единственного меча. И если бы не тот счастливый случай, из-за которого он упал, то я был бы сейчас не с тобой, а на его месте.

– Слава богу за твою проворность, Хосе, но… как отвратительно вспоминать, что сейчас в лесу Дель Нотти лежит разлагающееся тело, по которому ползают мерзкие насекомые, и что это тело когда-то было живой душой, как и мы. Но, увы! Чем оно стало сейчас?

– Но, Филаметта, твоя скорбь выглядит неуместной, ибо ты скорбишь по тому незнакомцу так, словно он был тебе близок и дорог. Ты знала его?

– Нет. – печально ответила Филаметта.

– Тогда о чем же ты скорбишь, Филаметта? Ответь честно. Тебе не в чем себя винить. Да и я не чувствую, что повел себя неправильно. Ответь же, что вызывает в тебе такую печаль?

– Мне тяжело думать, что тело того грешного и злобного человека лежит непогребенным, и что для облегчения гео души не была прочитана месса.

– Если это все, что нужно для успокоения твоей души – хотя злодей того не заслуживает, – то я позабочусь о том, чтобы его похоронили, и над телом произнесли мессу.

– Ты правда это сделаешь, Хосе?

– Дабы облегчить свою совесть, я исполню твое желание.

– Что ж, Хосе, вот там живет святой монах. Он набожный и хороший человек. И я уверена, что он сделает все, что требуется – позаботится о теле и будет за его молиться до полуночи. И продолжит молиться, пока солнце не осветит лес.

– Да будет так, моя дорогая Фиаметта, да будет так. Мы пойдем к этому святому человеку, расскажем ему о наших заботах, и вознаградим его. А потом я отведу тебя в безопасное место и вернусь, дабы проводить его туда, где мы оставили тело. Я лишь жалею, что злодея не постигла менее благородная смерть, чем пасть от меча.

– Это будет опасность, о который я никогда не забуду, – сказала Фиаметта.

– Я тоже. До сих пор не могу понять, почему тот человек так поступил. Но на этот вопрос может быть только один ответ – он хотел нас ограбить. Ничто иное не побудило бы его обнажить меч против меня.

– Но почему не потребовал деньги сразу?

– Потому что его могло встретить то, что он встретил. И он застал меня врасплох, а это, конечно, давало ему лучший шанс убить меня. Поэтому меня это совсем не удивляет.