Владимир Бенедиктов - Стихотворения 1859–1860 гг.

Когда с тобою встречался я,
Вуаль с твоей шляпки срывал,
К ланитам твоим наклонялся
И очи твои целовал, —

Казалось: я с небом встречался
Покров его туч разрывал,
И с алой зарею сближался
И солнца лучи целовал.

Когда – то далеко от нашего века
Не зрелось нигде человека;
Как лес исполинский, всходила трава,
И высилась палима – растений глава,
Средь рощ тонкоствольных подъемлясь престольно.
Но крупным твореньем своим недовольна,
Природа земною корой потрясла,
Дохнула вулканом морями плеснула
И, бездна разверзнув, наш мир повернула
И те организмы в морях погребла.

И новый был опыт зиждительной силы.
В быту земноводном пошли крокодилы,
Далеко влача свой растянутый хвост;
Драконов, удавов и ящериц рост
Был страшен. С волнами, с утесами споря,
Различные гады и суши и моря
Являлись гигантами мира тогда…
И снова стихийный удар разразился,
А сверху вновь стали земля и вода.

И твари живые в открытых им сферах
Опять начинали в широких размерах:
Горы попирая муравчатый склон,
Там мамонт тяжелый, чудовищный слон —
Тогдашней земли великан толстоногой —
Шагал, как гора по горе; но тревогой
Стихий возмущенных застигнутый вдруг,
В бегу, на шагу, вдруг застыл, цепенеет…
Глядь! жизни другая эпоха яснеет,
И новых живущих является круг.

И вот при дальнейшей попытке природы,
Не раз обновляющей земли и воды
И виды менявшей созданий своих, —
Средь мошек, букашек и тварей иных,
В мир божий вступил из таинственной двери,
Возник человек – и попятились звери.
И в страхе потомка узнав своего
И больше предвидя в орехах изъяна,
Лукаво моргнула, смеясь, обезьяна,
Сей дед человека – предтеча его.

И начал он жить поживать понемногу,
Сквозь глушь, чрез леса пролагая дорогу,
Гоня всех животных. Стрелок, рыболов,
Сдиратель всех шкур, пожиратель волов,
Взрыватель всех почв – он в трудах землекопных
Дорылся до многих костей допотопных,
Отживших творений; он видит могилы,
Где плезиозавры, слоны, крокодилы,
Недвижные, сном ископаемым спят.

Он видит той лестницы темной ступени,
Где образ былых, первородных растений
На камне оттиснут; в коре ледяной
Труп мамонта найден с подъятой ногой;
Там мумии древних фантазий природы —
Египет подземного мира; там – своды
Кряжей известковых и глинистых глыб
С циклоповой кладкой из черепов плотных,
Из раковин мелких, чуть зримых животных
И моря там след с отпечатками рыб.

Над слоем там слой и пласты над пластами
Являются книгой с живыми листами.
Читает ее по складам геолог.
Старинная книга! Не нынешний слог!
Иные страницы размыты, разбиты,
А глубже под ними – граниты, граниты,
А дальше – все скрыто в таинственной мгле
И нет ни малейших следов организма;
Один указует лишь дух вулканизма
На жар вековечный в центральном котле

И мнит человек: вот – времен в переходе,
Как много работать досталось природе,
Покуда, добившись до светлого дня,
С усильем она добралась до меня!
И шутка ль? Посмотришь – ее же созданье
Господствует, взяв и ее в обладанье!
Природа ж все вдаль свое дело ведет,

И втайне день новый готовит, быть может,
Когда и его в слой подземный уложит,
А сверху иной царь творенья пойдет.

И скажет сын нового, высшего века,
Отрыв ископаемый труп человека:
«Вот – это музею предложим мы в дар —
Какой драгоценный для нас экземпляр!
Зверь этот когда – то был в мир нередок,
Он глуп был ужасно, но это – наш предок!
Весь род наш от этой породы идет».
И древних пород при образе отчетом,
Об этом курьезном двуногом животном
Нам лекцию новый профессор прочтет.

Ты счастья сулишь мне. Ох, знаю я, да!
Что счастье? – Волненье! Тревога!
Восторги! – бог с ними! Совсем не туда.
Ведет меня жизни дорога.

Я знаю, что счастье поднять не легко.
Ну, мне ли тащить эту ношу?
Я с нею, поверь, не уйду далеко,
А скрючусь и вмиг ее сброшу.

Я в том виноват ли, что в пылких делах
Порывистых сил не имею,
Что прытко ходить не могу в кандалах,
Без крыльев летать не умею?

Устал я, устал. У судьбы под рукой
Душа моя отдыху рада.
Покоя хочу я; мне нужен покой,
А счастья мне даром не надо!