Виктор Аскоченский - Асмодей нашего времени

Пустовцевъ торжествовалъ.

Состоя изъ одного лишь приличія Членомъ Клуба, учрежденнаго въ Дворянскомъ Собраніи стараніями Клюкенгута, который всѣми силами и мѣрани хотѣлъ оживить мертвенный остовъ губернскаго народонаселенія, Софьинъ почти никогда не бывалъ въ ономъ. Напрасно неизмѣнные клубисты резонировали передъ нимъ, доказывая, что Клубъ созданъ не для карточной лишь игры, а что талъ легко найти пищу для ума и сердца, перечитывая, напримѣръ, газеты и журналы, Софьинъ не желалъ являться въ Клубъ за такою пищей, и только аккуратный платежъ, положенный съ каждаго Члена, не позволялъ Старшинамъ вычеркнуть его изъ списковъ.

Но въ одинъ ближайшій вечеръ, послѣ извѣстнаго произшествія, Старшины, Члены и Гости Клуба съ удивленіемъ увидѣли Софьина въ Клубской залѣ. Сидѣвшіе за картами привычные посѣтители подняли головы и переглянулись между собой какъ-то значительно. У нѣкоторыхъ столовъ минуты ужь черезъ три послышались вопросы: чей ходъ? или кому сдавать? – доказательство, что появленіе Софьина не было что-либо обыкновенное, а развлекло вниманіе даже записныхъ поклонниковъ ломбера, ералаши и преыеранса – этой "однообразной семьи скуки и бездѣлья". За то минутъ черезъ пять все уже сидѣло въ прежнемъ положеніи, и ничто не могло пробудить замкнутую въ себѣ пассію людей положительныхъ.

Софьинъ подошелъ къ одному изъ столовъ, вокругъ котораго сидѣло извѣстное число особъ, болѣе ему знакомыхъ. Онъ протянулъ руку тому изъ нихъ, который, раскинувъ карты, сидѣлъ лишь въ созерцательномъ положеніи; этотъ съ своей стороны сдѣлалъ тоже, и не смотря на извѣстную всѣмъ привычку жать чужую руку до синихъ пятенъ и трясти ее безъ милосердія, прикоснулся къ рукѣ Софьина, точно къ раскаленному желѣзу. Другіе же господа, сидѣвшіе за тѣмъ же столомъ, даже не подняли глазъ, какбы не замѣчая того, къ кому не такъ давно наперерывъ бѣжали чуть не съ распростертыми объятіями. Софьинъ, постоявъ немного около играющихъ, улыбнулся и медленно отошедъ отъ стола.

– Безсовѣстный! сказалъ, ставя ремизъ, господинъ чрезвычайно похожій на майора Ковалева до отысканія потеряннаго имъ носа. – Какъ это онъ смѣлъ явиться въ общество людей благородныхъ?

– Дерзость неслыханная! подтвердилъ другой господинъ, собиравшій карты.

– Надо сдѣлать распоряженіе объ исключеніи его изъ Клуба, – заключилъ господинъ, похожій на майора Ковалева.

– Надо, непремѣнно надо! повторили всѣ хоромъ.

Софьинъ, разумѣется, не слышалъ такого остракизма. Онъ въ эту пору ведъ разговоръ съ Трухтубаровымъ, тѣмъ самымъ, что разсуждалъ о поэтахъ-то и носилъ владиміра въ петлицѣ. Разговоръ происходилъ близъ другаго карточнаго стола. Сдача слѣдующей игры отложена до окончанія разговора; играющіе сидятъ въ разныхъ положеніяхъ – кто облокотясь на столъ, кто повалясь на покойномъ канапе.

– Да разскажите, пожалуста, спрашивалъ Трухтубаровъ, какъ это было?

– Къ чему такое любопытство? отвѣчалъ Софьинъ съ легкой улыбкой.

– Помилуйте, какъ къ чему? Толковъ такая пропасть, что, право, не знаешь, чему и вѣрить.

– Чѣмъ больше, тѣмъ лучше. Каждый можетъ выбрать себѣ любой по своему вкусу.

– Но намъ бы хотѣлось отъ васъ слышать, отъ васъ самихъ, сказалъ господинъ язвительнаго свойства.

– Напрасно.

– Почему-же?

– Хоть бы потому, что слушатели мои весьма естественно должны предположить, что въ этомъ дѣлѣ я не могу быть безпристрастнымъ разскащикомъ.

– А очень любопытно было бы послушать, какъ бы повернули вы въ свою пользу дѣло, которое, по убѣжденію всѣхъ, отъ начала до конца говоритъ противъ васъ.

– Для этого у меня есть одинъ способъ.

– Какой же это-съ?

– Молчаніе.

– Знакъ согласія?

– Пожалуй, хоть и тамъ,

– Но понимаете ли вы, съ чѣмъ?

– Съ тѣмъ, что вы, господа, оставивъ важное дѣло, занимаетесь пустяками, съ улыбкой сказалъ Софьинъ. Не желаю мѣшать вамъ, прибавилъ онъ, медленно отхода отъ столика.

– Какой дерзкій! замѣтилъ Трухтубаровъ, глядя вслѣдъ Софьину.

– А знаете ли что, сказалъ господинъ язвительнаго свойства, приподнимаясь на канапе, на которомъ онъ лежалъ почти въ разтяжку: ни проучить ли мнѣ этого наглеца?

– И, полноте! отвѣчалъ господинъ, смахивающій на Ноздревскаго зятя.

– Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, чтожь это такое? Какой нибудь тамъ…. смѣетъ говорить намъ въ глаза такія дерзости, продолжалъ господинъ язвительнаго свойства, болѣе и болѣе приходя въ азартъ.

– Да что жь дерзкаго въ его словахъ? возразилъ господинъ, смахивающій на Ноздревскаго зятя.