Джеймс Купер - Последний из могикан

– Видел, к великому своему огорчению. Он взят в плен и приговорен к смерти. Казнь должна совершиться на рассвете.

– Я предвидел, что такова будет его судьба, – проговорил разведчик уже не таким веселым тоном, как прежде. Но вскоре голос его приобрел обычную твердость, и он продолжал: – Его несчастье, собственно, и привело меня сюда, потому что нельзя оставить в жертву гуронам такого чудесного малого. Вот обрадовались бы негодяи, если б могли привязать сразу к одному столбу Быстроногого Оленя и Длинного Карабина, как они называют меня. Хотя я никогда не мог понять, почему они назвали меня так: между «оленебоем» и канадским карабином такая же разница, как между мелом и кремнем…

– Рассказывайте по порядку, – нетерпеливо перебил его Хейворд, – ведь мы не знаем, когда могут вернуться гуроны.

– Нечего их бояться. Они знают, что «исцелителю» надо дать время. У нас не будет никакой помехи, как у проповедника в начале двухчасовой беседы… Итак, мы с Ункасом наткнулись на плутов, которые возвращались в селение. Мальчик зашел слишком далеко для разведки. Впрочем, его нельзя и осуждать за это, так как кровь у него горячая, к тому же один из гуронов оказался трусом, бежал и таким образом завел его в засаду.

– Но этот гурон дорого поплатился за свою слабость!

Разведчик многозначительно провел рукой по горлу и кивнул, как бы говоря: «Я понимаю смысл ваших слов». Затем он продолжал:

– После исчезновения мальчика я, как вы можете судить, бросился на гуронов. Между мной и двумя из отставших произошла стычка, но это не относится к делу. Итак, после того как я застрелил этих чертей, я подошел без всякого затруднения к хижине. Счастье благоприятствовало мне и привело как раз к тому месту, где один из самых знаменитых колдунов этого племени одевался, как мне хорошо известно, для серьезной борьбы со злым духом. Ловкий удар по голове ошеломил обманщика. Потом я набил ему рот орехами, чтоб он не вздумал кричать, привязал его между двумя молодыми деревцами, воспользовался его вещами и принял на себя роль медведя, чтобы иметь возможность продолжать дело.

– И вы сыграли роль удивительно: сам медведь был бы посрамлен вашей игрой.

– Боже мой, майор, – возразил польщенный житель лесов, – плохой бы я был охотник, если б, изучая так долго в пустыне повадки и нравы животных, не сумел их изобразить! Будь это дикая кошка или настоящая пантера, я устроил бы вам представление, на которое стоило бы посмотреть. А такое неуклюжее животное изобразить и вовсе не трудно… Но где же девушка?

– Бог знает! Я побывал во всех хижинах поселения и не нашел ни малейшего следа.

– Вы слышали, что сказал певец, покидая нас: она близко! Простофиля испугался и спутал поручение, но его слова имеют глубокий смысл. Медведь должен уметь лазить – поэтому я загляну через стены. Может быть, в этих скалах скрыты горшки с медом, а я, как известно, животное, любящее покушать сладенького.

Разведчик оглянулся, смеясь над собственной шуткой, и стал влезать на перегородку, подражая неуклюжим движениям медведя. Но едва он добрался до верха, как сделал знак Хейворду, чтобы тот молчал, и спустился вниз чрезвычайно поспешно.

– Она здесь, – шепнул он, – и вы найдете ее за этой дверью. Я сказал бы несколько слов утешения бедняжке, да боюсь, чтоб она не сошла с ума при виде такого чудовища, хотя следует признаться, что и вы, майор, не очень-то привлекательны в этой раскраске.

Дункан, стремительно бросившийся было к двери, остановился мгновенно, услышав столь обескураживающие слова.

– Разве я так отвратителен? – спросил он с печальным видом.

– Волка вы не напугаете и английским гвардейцам не помешаете дать залп, но я видел вас более красивым. Ваше лицо, разукрашенное разноцветными полосами, может, пожалуй, показаться недурным индейским женщинам, но белокожие девушки отдают предпочтение людям одинакового цвета с ними. Смотрите, – прибавил он, указывая на трещину в скале, откуда вытекала вода, образуя маленький источник кристальной чистоты, – вы легко можете избавиться от мазни сагамора, а когда возвратитесь, я попробую разукрасить вас по-новому. Колдуну так же привычно изменять свою окраску, как щеголю менять одежду.

Осторожному охотнику не пришлось слишком долго убеждать Хейворда. Он еще говорил, а Дункан уже приступил к умыванию. В одну минуту с лица его исчезли все страшные и комические черты, и юноша снова появился в том виде, каким одарила его природа. Приготовившись таким образом к свиданию с любимой, он поспешно простился с товарищем и исчез в указанном направлении. Разведчик снисходительно смотрел ему вслед, покачивая головой и бормоча всякие пожелания, потом хладнокровно занялся исследованием состояния кладовой гуронов. Пещера, между прочим, служила и для хранения охотничьей добычи.