Александр Дюма - Могикане Парижа

Как только тридцать человек, находившиеся в зале, заметили приход странного незнакомца, в нем воцарилась такая тишина, что слышалось только шумное дыхание людей, утомленных борьбою.

Жан Бык сначала растерялся и принял это молчание за выражение общего неодобрения; однако, несколько придя в себя, заговорил как можно мягче:

– Господин Сальватор, позвольте мне объяснить вам…

– Во всяком случае, ты виноват! – возразил молодой человек тоном судьи, произносящего приговор.

– А все-таки я хотел сказать вам…

– Ты виноват! – настойчиво повторил молодой человек.

– Да как же вы можете это знать, когда вас тут вовсе и не было, господин Сальватор?

– Разве мне нужно было быть здесь, чтобы знать, что тут у вас было?

– Черт возьми! Но мне думается…

Сальватор протянул руку по направлению к Жану Роберу и его двум друзьям, которые стояли теперь рядом.

– Посмотри-ка сюда, – сказал он.

– Ну, что ж? И смотрю! – ответил Жан Бык. – Что из этого?

– И что ты видишь?

– Вижу трех фертиков, которым обещал дать добрую встрепку, и задам ее непременно.

– Вот и врешь! Ты видишь трех порядочных молодых людей, которые виноваты только тем, что зашли в такой вертеп. Но из-за этого тебе еще не следовало ссориться с ними.

– Да разве я начал ссориться с ними?

– Уж не станешь ли ты рассказывать мне, что это они затеяли ссору и начали драться с тобой и с твоими товарищами?

– Однако ж они и при вас собирались защищаться.

– Оно и понятно! За них была и их ловкость, и их правда! Ты ведь воображаешь, что все дело в силе, и даже переменил свое настоящее имя Варфоломея Лелона на прозвище Жана Быка… Ну, вот теперь и уверяй, что это не так! Дай бог, чтобы этот урок остался у тебя в памяти!

– Да говорю же вам, что они сами называли нас чудаками, разбойниками, сиволапыми…

– А за что они вас так называли?

– Они говорили, что мы пьяные.

– Нет, я тебя спрашиваю, за что они вас так называли?

– За то, что мы хотели запереть окно.

– А почему тебе так мешало, что оно отворено?

– Да потому что… потому что…

– Ну, ну, почему? Говори же!..

– Потому что я не люблю сквозняка, – с видимым усилием выговорил Жан Бык.

– Потому что ты пьяный бываешь зол, любишь ссориться и ухватился за первый попавшийся случай; потому что ты и перед этим с кем-нибудь поссорился и хотел на ком-нибудь сорвать злость за капризы и неверности мадемуазель…

– Молчите, господин, эта злодейка меня в могилу загонит!

– Ага! Видишь, значит, я попал метко!

Сальватор с минуту помолчал и нахмурился.

– Эти господа поступили хорошо, что отперли окошко, – продолжал он, – воздух здесь отвратительный! А так как на сорок человек одного отпертого окна мало, то сейчас же ступай и отопри еще одно.

– Я? – переспросил плотник и бессознательно крепче расставил ноги. – Чтобы я пошел отпирать второе окно, когда сам требовал, чтобы заперли первое?! Ведь я все еще Варфоломей Лелон, сын моего отца.

– Ты, Варфоломей Лелон-пьяница и задира, который позорит имя своего отца и который сделал хорошо, что принял вместо этого имени кличку. А я говорю тебе, что в наказание за то, что ты рассердил этих господ, ты пойдешь и откроешь второе окно.

– Пусть разразит меня гром небесный, если я тебя послушаюсь! – вскричал Бык, поднимая кулаки к потолку.

– Хорошо! В таком случае я тебя не знаю ни под именем, ни под кличкой. Ты для меня не больше как мужик-грубиян, и я стану прогонять тебя отовсюду, где мы встретимся.

Сальватор повелительно указал рукой на дверь.

– Ступай отсюда, – проговорил он.

– Не пойду! – отрезал плотник с пеной у рта.

– Именем твоего отца, которого ты сейчас помянул, приказываю тебе: ступай отсюда!

– Нет же, нет, – гром и молния, – не пойду! – повторил Бык, садясь верхом на скамейку и хватаясь за нее руками, точно рассчитывая в случае надобности защищаться ею.

– Так, значит, ты хочешь довести меня до крайности? – спросил Сальватор так спокойно, что никому не пришло бы и в голову, что в словах этих заключалась серьезная угроза.

Говоря это, он медленно подходил к плотнику.

– Не подходите, не подходите, господин Сальватор! – вскричал тот, быстро отодвигаясь на всю длину скамейки. – Не подходите ко мне!

– Уйдешь ты отсюда? – спросил Сальватор, делая еще шаг вперед.

Жан Бык вскочил и поднял скамейку, точно собираясь ударить ею молодого человека.

Но вдруг отвернулся и бросил ее в сторону.