Александр Дюма - Сальватор

Потому что обе победы были всего лишь военным триумфом, а отмена закона любви была одновременно и триумфом, и мщением. Это было принятое перед всей Францией обязательство избавить страну от правительства, которое на каждом своем заседании словно задавалось целью лишить народ каких-нибудь дарованных ему свобод и гарантий, записанных в основном законе.

Эта яркая демонстрация общественного мнения, это проявление народной воли, эта неожиданная радость, охватившая всю страну при получении известия об отзыве законопроекта, так удивила кабинет министров, что члены правительства вечером того же дня под шум и гвалт толп народа в полном составе прибыли к королю.

И попросили их принять.

Бросились искать короля. Из дворца он не выходил, но его не было ни в большой гостиной, ни в рабочем кабинете, ни в покоях дофина, ни у герцогини Беррийской.

Где же он был?

Лакей сообщил, что видел, как Его Величество в сопровождении маршала Удино направлялся в сторону лестницы, ведущей на террасу Часового павильона.

Министры поднялись по лестнице.

И увидели на фоне луны и бегущих по небу серебристых облаков двух человек, стоявших над морем криков и океаном огней.

Это были Карл X и маршал Удино.

Им сообщили, что прибыли члены кабинета министров.

Король посмотрел на маршала.

– Зачем они пришли? – спросил он.

– Требовать, чтобы вы, Ваше Величество, предприняли какие-нибудь меры для того, чтобы подавить всеобщую радость народа.

– Пусть эти господа поднимутся сюда, – сказал король.

Удивленные министры проследовали за адъютантом, которому лакей передал приказ короля.

Через пять минут все члены правительства стояли на платформе Часового павильона.

Ночной ветерок играл белым знаменем. Знаменем побед при Тайлебурге, Бувине и Фонтенуа. Можно было подумать, что знамя было довольно тем, что слышит непривычные приветствия народа.

Господин де Вилель сделал шаг вперед.

– Государь, – произнес он, – взволнованные опасностью, которой подвергается Ваше Величество, я и мои коллеги…

Король прервал его речь.

– Мсье, – промолвил он, – я полагаю, что речь вашу вы подготовили еще до того, как покинули министерство финансов?

– Сир…

– Я не отказываюсь выслушать ее, мсье. Но я хочу, чтобы вы сначала с этой платформы, откуда виден весь Париж, посмотрели и послушали, что происходит в столице.

И король указал жестом руки на океан огней.

– В таком случае, – осмелев, спросил господин де Пейронне, – Ваше Величество требует нашей отставки?

– Э, да кто же говорит об отставке, мсье? Я ничего от вас не требую. Я говорю только, что вам неплохо увидеть и услышать все это.

Наступило молчание, но не на улицах города – они, напротив, с каждой минутой становились все более оживленными и шумными, – а на террасе дворца среди знаменитых людей, наблюдавших то, что происходило в городе.

Маршал отошел в сторонку с победной улыбкой на губах. Король, продолжая держать руку вытянутой, обвел ею все стороны света. Благодаря своему большому росту, распрямившись, словно скинув груз лет, как он делал это в торжественные минуты, король был выше всех министров. В этот момент он в мыслях своих, как и в росте, был на голову выше их всех!

– Теперь вы можете говорить, мсье де Вилель, – снова начал король. – Так что вы хотели мне сказать?

– Ничего, сир, – ответил председатель совета министров. – Нам остается только выразить Вашему Величеству наше глубочайшее почтение.

Карл X кивнул. Министры удалились.

– Да, маршал, полагаю, вы были правы, – сказал король.

После чего он вернулся в свои апартаменты.

На следующем заседании совета министров король выразил желание устроить 29 апреля смотр национальной гвардии.

Это желание Его Величество выразил 25 апреля.

Министры поначалу попытались было отговорить короля. Но желание короля было слишком твердым для того, чтобы его смогли переубедить доводы, продиктованные личными интересами. И тогда министры переключились на одну деталь: как изолировать национальных гвардейцев от мятежников и провокаторов, которые обязательно станут виться вокруг них.

На следующий день в приказе было объявлено о том, что «король, как и было сказано на параде 16 апреля, решив доказать свое доброе расположение и свое удовлетворение национальной гвардией, был намерен произвести смотр национальной гвардии 29 апреля на Марсовом поле».

Это была радостная для всех новость.