Хорхе Исаакс - Мария

– Если бы вы не пропадали целый месяц, могли бы мне оказать большую услугу. Взгляните, где там мои тайта? [39]

– Никого там нету. Но не могу ли я сейчас оказать тебе эту услугу?

– Теперь – кто его знает.

– Да расскажи, в чем дело. Ведь ты знаешь, я все для тебя сделаю с удовольствием.

– Если я скажу «нет», то буду просто лгуньей. С тех пор как вы привели того английского сеньора, который вылечил меня от лихорадки, а потом все время справлялись обо мне, пока я не выздоровела, я поняла, что вы и вправду меня любите.

– Очень рад, что ты это знаешь.

– Мне так много надо рассказать вам, но, боюсь, ничего не выйдет. И то уже чудо, что мамы здесь нет… Слышите, кажется, уже идет.

– Найдем случай поговорить.

– Ах, сеньор! Неужели вы уедете сегодня, а я так и не расскажу вам обо всем!

– Значит, купаться пойдете, куманек? – спросила, входя, Канделария. – Тогда сейчас прпнесу вам душистую простыню, и тут же идите вместе с Саломе и вашим крестником. Они заодно принесут воду, и Саломе вымоет кастрюли; ведь немой ездил за бананами, à после всего, что надо было приготовить для вас да послать священнику, остался один только кувшин.

Услыхав слова доброй женщины, я понял, что муж полностью посвятил ее в свои намерения. Саломе украдкой состроила мне выразительную рожицу, как бы говоря: «Вот теперь удастся».

Я вышел из кухни и, прохаживаясь по столовой, пока женщины готовили все для купанья, раздумывал о том что недаром мой кум так следит за Саломе: любому отцу, даже менее сообразительному, чем он, не могло не прийти в голову, какой соблазн представляет собой ее прелестное личико в родинках, гордая осанка и стройный стан.

Мои размышления прервала Саломе. Стоя в дверях и надевая соломенную шляпу, она сказала:

– Пошли?

И, дав мне понюхать простыню, переброшенную через плечо, спросила:

– Чем пахнет?

– Тобой.

– Мальвой, сеньор!

– Ну, значит, мальвой.

– Просто у меня в сундуке всегда полно мальвы. Так дошли, а не думайте, что это далеко. Мы пересечем понизу плантацию какао, а как выйдем на ту сторону, там уж рукой подать.

Фермин, нагруженный кастрюлями и тыквенными посудинами, шагал впереди. Это и был мой крестник. Мне было тринадцать лет, а ему два года, когда я стал его крестным отцом по просьбе родителей, которые всегда питали ко мне особую привязанность.

Мы уже выходили из расположенного позади кухни дворика, когда кума крикнула нам вдогонку:

– Не задерживайтесь! Обед вот-вот будет готов.

Саломе хотела заложить на засов калитку, выходившую на плантацию какао, но я сделал это сам s тут услыхал ее вопрос:

– Что нам делать с Фермином? Он такой болтунишка.

– Сама подумай.

– Ладно. Вот отойдем подальше, я его как-нибудь обману.

Мы вступили под темную сень плантации, – казалось, ей не будет конца. Прелестные ножки Саломе – голубая юбка открывала их выше щиколоток – мелькали на черной тропинке и палой сухой листве. Мой крестник шагал позади, бросая скорлупки какао и зернышки агвиата птицам, распевающим в густой зелени деревьев. Поравнявшись с высоким букаре, Саломе остановилась и сказала брату:

– А что, если коровы замутят воду? Наверняка они сейчас пошли вверх к водопою. От них одно спасенье – отогнать поскорее. Беги, дружок, распугай их да посмотри, чтобы они не съели тыкву, которую я позабыла в дупле. Только осторожней, не разбей посуду и не потеряй ничего. Ну, беги.

Повторять приказ не пришлось, правда, он был дан хотя и мягко, но решительно.

– Вот видите? – спросила Саломе, замедляя шаг, разглядывая верхушки деревьев и не очень умело изображая рассеянность. Потом она принялась рассматривать свои ноги, словно считая каждый медленный шаг. Я наконец прервал молчание:

– Так что же с тобой приключилось?

– Сами видите, я и не знаю, как рассказать вам…

– Почему?

– Да вы сегодня какой-то печальный… а сейчас очень серьезный.

– Это тебе показалось. Ну, говори же, а то потом не удастся. Мне тоже надо рассказать тебе кое-что интересное.

– Да! Тогда вы первый.

– Нет, ни за что.

– Значит, не хотите? Ну, тогда слушайте. Только обещайте – никому ни словечка…

– Конечно.

– Так вот, Тибурсио оказался ветреником и неверным человеком, он только и выдумывает всякую ерунду, лишь бы досадить мне. Мы уже чуть ли не целый месяц как в ссоре, а я ни в чем не виновата.

– Ни в чем? Ты уверена?

– Да что вы… клянусь вам.