Понсон дю Террайль - Таинственное наследство (сборник)

Марта продолжала бороться.

Арман услышал ее, и в ту минуту, когда Андреа сошел с последней ступени, на пороге показался скульп тор.

– Дорогу! – крикнул Андреа.

– Назад, разбойник! – ответил Арман, хватаясь за свой кинжал.

А! А! – улыбнулся со злостью виконт. – Значит, нужно поиграть ножом.

И, подвинувшись назад, он бросил Марту на пол.

Затем он выхватил свой кинжал, и с минуту соперники оглядывали друг друга.

Комната, в которой они находились, полуосвещалась маленькой лампой, но ее света было вполне достаточно, чтобы молодые люди могли рассмотреть друг друга.

Так это вы, Андреа? – спросил, наконец, скульптор.

– А это вас называют Арман? – задал, в свою очередь, вопрос виконт самым насмешливым тоном.

– Презренный! – крикнул Арман. – Прочь отсюда, негодяй! Пошел вон сейчас же!

– В таком случае отдай мне мою содержанку. Я беру свое… отдай мне ее, и я сейчас же уйду.

– Тварь! – пробормотал Арман, подходя к виконту.

Но Андреа сделал скачок назад и размахнулся своим кинжалом.

– Мне кажется, – заметил он, – что мы собираемся поиграть с этой бедной Мартой.

– Это будет игра смерти для тебя, – ответил ему Арман и бросился на него.

Но Андреа продолжал отступать, как делают это обыкновенно тигры для того, чтобы собраться с силами и вернее напасть.

И действительно, он наконец бросился на скульптора, но его кинжал ударился о кольчугу, которую скульптор имел на себе, и, не сделав ему вреда, соскользнул.

Тогда враги сцепились, нанося друг другу массу ран.

Это была ужасная, ожесточенная драка…

Бились на жизнь и смерть…

Обитатели улицы слышали крики и шум, но считали за лучшее не вмешиваться в чужое дело, говоря, что у прекрасной француженки, вероятно, было два обожателя, которые и встретились теперь».

Битва продолжалась недолго – один из соперников нанес удачный удар другому в горло, и тот, обливаясь кровью, упал на пол.

Тогда победивший, несмотря на то, что сам истекал кровью, подошел к молодой женщине, которая лежала без чувств, и подняв ее, вынес из дома.

Это был виконт Андреа.

А побежденный – Арман…

И в то время, когда он находился в предсмертной агонии, его враг похищал у него ту женщину, которую он любил так, как никто еще, может быть, не любил.

Во вторник 1843 года в одном из громадных домов улицы Дюпере художник Поль Лора давал костюмированный бал.

Все художники, скульпторы, артисты, актеры и актрисы сошлись здесь братски, чтобы повеселиться и отдать должную дань могучему таланту хозяина праздника.

В мастерской, обращенной в большую залу, танцевали маски. И каких только представителей истории нельзя было тут встретить: дамы короля Людовика XV танцевали с пажами Карла V, а в первой кадрили сошлись одновременно королева Елизавета Английская, маркиз де Лаи-цун, Агнесса Зоре и Людовик XIII.

Покуда в мастерской танцевали, некоторые из присутствующих гостей сидели на террасе и наслаждались чистым и свежим ночным воздухом.

Было уже одиннадцать часов, около одной из колонн, на террасе, сидел замаскированный, по виду еще молодой человек в костюме придворного времен Марии Стюарт.

Облокотившись на руки, он, казалось, не принимал ни малейшего участия в веселье, и веселые звуки музыки нисколько не занимали его и не доходили до него.

– Так-то все идет в этой жизни, – шептал он тихо, – люди преследуют счастье и не достигают его… Как вы смешны… вы танцуете, вы поете, и вы ни о чем больше не думаете, и даже не подозреваете, что есть люди, которые плачут и мучаются.

Он мечтал.

Так прошло несколько времени, наконец, он встал и начал тихо ходить по террасе.

В это время на балкон вышел еще один замаскированный, в ярком костюме Дон-Жуана.

– Мне кажется, – начал он, подходя к придворному Марии Стюарт, – что вы так же мрачно настроены, как и ваш кос тюм.

– Вы находите? – ответил тот и невольно вздрогнул, услышав его голос, который, как казалось ему, он уже не раз слышал.

– Мне казалось, – продолжал насмешливо Дон-Жуан, – что вы мечтали о чем-то очень патетическом, если можно только так заключить по вашим последним словам.

– Может быть.

– Не сказали ли вы только что: «О! если бы у меня было золото, то я был бы этим человеком!» – и вы посмотрели при этом на Париж.

– Да, – отвечал придворный, – я даже добавил при этом, что если бы нашелся такой богатый человек, то ему предстояло бы выполнить в этом Париже, который простирается теперь у наших ног, великое дело.