Евгения Марлитт: Златокудрая Эльза

Елизавета устало прислонилась к холодной стене. Другой образ всплыл в ее памяти. Все было кончено, кончено навсегда! Она сама разорвала всяческие отношения с особняком Линдгоф. Она лишила Елену иллюзий, на которых сконцентрировались все ее надежды, она отвергла «великодушное» предложение ненавистного ей Гольфельда и отказалась от щедрости фон Вальде, готового дать ей в приданое часть состояния ослепленной мошенником сестры… Его гордости, должно быть, нанесена болезненная рана. Фон Вальде никогда не простит ее и теперь поспешит уехать, как собирался, в какое-нибудь долгое путешествие за моря, за океаны. Она его никогда не увидит.

Елизавета закрыла лицо руками, и слезы заструились между ее пальцами.

Вдруг, когда она, вытерев лицо, снова посмотрела вниз, ей показалось, что там, где лес примыкает к парку, виднеется красноватый свет. Это, без сомнения, был факел, двигавшийся по узкой дорожке, которая привела Елизавету к «Башне монахинь». Свет внезапно остановился. В эту минуту до слуха несчастной донесся слабый зов. Она с радостью поняла, что приближается помощь, что ее ищут. Она откликнулась, хотя знала, что ее крик не будет услышан. Свет еще минуту оставался неподвижен, затем стал быстро приближаться.

– Елизавета! – пронеслось вдруг по лесу.

Этот голос проник в ее сердце – это был «его» голос. Фон Вальде звал ее, она услышала глубокое беспокойство.

– Здесь! – крикнула она вниз. – Я здесь, на башне.

Через несколько минут фон Вальде стоял на верхней ступени лестницы и сильной рукой тряс дверь. Вслед за тем он толкнул ее ногой, и старые доски с треском разлетелись. Фон Вальде вышел на площадку. В одной руке он держал факел, а другой притянул девушку к свету. Он был с непокрытой головой, его темные волосы в беспорядке падали на лоб, мертвенная бледность покрывала его лицо. Он окинул Елизавету быстрым взглядом, желая убедиться, что она невредима. Он очень волновался, его руки дрожали. В первую минуту он был не в состоянии выговорить ни слова.

– Елизавета, бедное дитя! – наконец проговорил он. – Сюда, в эти темные стены, в эту жуткую ночь загнало вас унижение, которое вы перенесли в моем доме.

Елизавета решила объяснить ему причину своего пребывания здесь и в нескольких словах изложила ему суть дела. При этом она стала спускаться с лестницы. Рудольф пошел вперед и протянул ей руку, но она взялась за веревку, служившую перилами и сделала вид, что не заметила его движения.

В эту минуту сильный порыв ветра потушил факел. Они очутились в совершенной темноте.

– Дайте мне руку! – сказал фон Вальде повелительно.

– Я держусь за перила и мне не надо никакой опоры, – ответила она.

Не успела Елизавета произнести эти слова, как почувствовала, что ее обхватили две сильные руки, которые, как перышко, подняли ее и снесли с лестницы.

– Глупое дитя! – сказал фон Вальде, опуская ее на лужайку, – не могу же я допустить, чтобы вы разбились о каменные плиты этой башни.

Елизавета направилась по дороге, ведущей к Линдгофу. Этот путь являлся самым коротким. Фон Вальде молча пошел рядом с нею.

– Вы, кажется, имеете намерение расстаться со мною, не сказав мне ни слова примирения? – произнес он, внезапно останавливаясь, причем в его тоне послышалось огорчение и сдержанная досада. – Я имел несчастье обидеть вас?

– Да, вы причинили мне боль.

– Тем, что тотчас не привлек к ответственности своего двоюродного брата?

– Вы не могли сделать это, потому что его сватовство совершилось с вашего ведома. Вы, как и другие, хотели заставить меня выйти замуж за господина Гольфельда.

– Я?! Заставить вас? Дитя, как плохо вы понимаете мужское сердце. Знайте, я удалю все, что может вам напомнить сегодняшнее событие. Вы охотно бываете в Линдгофе?

– Да.

– Баронесса Лессен покинет замок, и я хочу просить вас поддержать мою сестру, когда… Когда я снова отправлюсь в дальние страны. Вы согласны?

– Этого я не могу обещать вам. – Но почему?

– Ваша сестра не захочет моего общества, даже если… Я уже сегодня сказала, что не буду носить другого имени.

– Странный ответ. Но это к делу не относится. А, теперь я понимаю. Вы думаете, что я одобрил выбор Гольфельда потому, что на вашу долю выпало дворянство. Что? Разве не так?

– Да, я так думаю.

– И считаете, что я на этом же основании прошу вас не оставлять мою сестру? Вы убеждены вообще, что во всем, что я делаю, думаю, аристократизм играет главную роль?

– Да, именно так.