Евгения Марлитт - Златокудрая Эльза

– Ты знаешь, Елена, что в последний год мне очень не везет с ключницами, – медленно продолжал он, – они не живут у меня, и я ничего не могу с ними поделать. Третьего дня опять отказалась последняя, поступившая две недели тому назад. Я вне себя. Эти постоянные перемены приносят мне громадные убытки, мое имение опротивело мне.

– А, ты хочешь продать Оденбург? – прервала Елена.

– Нет, это было бы глупостью. Оденбург – одно из лучших имений в Тюрингии. Я вынужден искать другой выход. Мне не остается ничего другого, как жениться!

Елена открыла задрожавшие губы, но ни один звук не сорвался с них. Не будучи в состоянии овладеть собой, она закрыла лицо руками и с тихим стоном опустилась на подушки.

Гольфельд поспешно приблизился к ней и взял ее руки в свои.

– Елена, – тихо, но нежно прошептал он (этот тон удался ему прекрасно), – согласна ли ты, чтобы я высказался и обнажил перед тобою рану своего сердца? Ты ведь знаешь, что я тебя люблю, и что эта любовь останется первой и единственной в течение всей моей жизни. – При этой ужасной лжи Гольфельд даже глазом не моргнул. Он сумел придать своему голосу такой оттенок, который привел молодую девушку в необычайное волнение.

– Если бы это было возможно, – продолжал он, – то я последовал бы исключительно голосу своего сердца, жил бы только для этого чувства, потому что общение с тобой, Елена, дает мне счастье… Но ты знаешь, что я последний из рода Гольфельдов, и уже по этой причине вынужден жениться. Мне остается только одно средство, которое облегчит для меня эту жертву: я должен выбрать жену, которая знакома с тобой…

– О, говори скорее, – с тоской воскликнула Елена, в то время как слезы брызнули у нее из глаз, – ты уже решился, предчувствие не обмануло меня. Это – Корнелия!

– Киттельсдорф? – произнес он с презрительной ухмылкой. – Эта непоседа? Нет, тогда я лучше оставлю свое имение в руках непокорных ключниц? Что мне делать при моих и без того неблестящих доходах с такой легкомысленной женой? Впрочем, я уже сказал тебе и постоянно повторяю, что я еще ни на ком не остановился. Дай мне высказаться, дорогая Елена, и не плачь так горько, это переворачивает мне всю душу. Эта девушка должна знать и любить тебя и быть настолько разумной, чтобы я мог сказать ей: «Мое сердце принадлежит другой, на которой я не могу жениться. Будь другом, мне и ей».

– И ты думаешь, что найдется такая, которая согласится на это?

– Конечно, если она будет любить меня.

– Ну, я этого не смогла бы никогда… Никогда! – закричала Елена и, истерически рыдая, спрятала лицо в подушки. На гладком белом лбу Гольфельда вдруг обозначились две суровые черты. Губы его плотно сжались, и краска сбежала с лица. По всему видно было, что он сильно взбешен. Глаза его вспыхнули ненавистью в то время, когда он устремил их на девушку, которая, вопреки его ожиданиям, усложняла задачу, казавшуюся ему такой легкой. Но он преодолел себя и с нежной лаской приподнял ей лицо. Бедняжка задрожала при этом лицемерном прикосновении и бессильно опустила головку ему на руку.

– Значит, ты покинешь меня, Елена, – продолжал он грустно, – если я решусь сделать этот тяжелый шаг. Ты отвернешься от меня и оставишь одного с нелюбимой женой?

Она приподняла красные от слез глаза, в которых светился луч неизъяснимой любви. Он мастерски сыграл свою роль, и этот взгляд доказал ему, что его дело выиграно.

– Ты теперь переживаешь ту же борьбу, которую мне пришлось испытать за эти дни, пока я не пришел к твердому решению. Я понимаю, для тебя в эту минуту ужасна мысль, что в наш прекрасный союз должно вступить третье лицо, но поверь мне, я даю тебе мое слово в том, что это нисколько не изменит наших отношений. Подумай, Елена, что тогда я буду иметь возможность делать для тебя гораздо больше и чаще бывать с тобой, чем теперь. Ты можешь поселиться у меня в Оденбурге, и я стану носить тебя на руках и беречь, как зеницу ока. Сейчас ты зависишь от капризов своего брата, тогда как я, женившись на твоей подруге, посвящу тебе всю свою жизнь…

Гольфельд не обладал умом, но зато, как видно, у него было много лукавства и хитрости, которыми он достигал большего, чем другие умными речами. А бедная жертва с растерзанным и истекающим кровью сердцем и разбитой волей прямо шла в его сети.

– Я постараюсь свыкнуться с этой мыслью, – чуть слышно прошептала Елена, – но разве найдется такая девушка с возвышенными чувствами, способная на жертву, которая согласилась бы терпеть мое присутствие и которую я могла бы полюбить как сестру?