Иван Аксаков - Цивилизация и христианский идеал

Выходит так, что по понятиям газеты «Новости» – иное дело религия и откровение, – иное дело «основные идеи божественного учения»… Или «божественное» здесь поставлено для красоты слога, вроде: «божественная красота», «божественная музыка», – или же г. Нотович таки себе противоречит: ведь «божественное учение», в буквальном смысле, ничего другого не может значить, как именно учение Откровенное, Божеского происхождения. Между тем слова: религия и откровение оказываются в статьях г. Нотовича тождественными с «клерикализмом», но как будто вовсе не тождественными с «основными идеями божественного учения»! Единственный возможный вывод из всей этой путаницы тот же, который давно подсказан и на Западе: кое-какие хорошие идеи христианского учения удостоены благоволения и философов; мало того, признано даже, что они как-то вошли в мир и легли в основу цивилизации, но задача последней, равно и науки, забыть о происхождении этих идей и вылущить из них их божественную сущность, отнять у них сверхчеловеческий авторитет и религиозный характер, одним словом – пообчистить от «предрассудков». В этом все и дело, это и есть le fin mot «современного прогресса»…

Но в таком случае, на чем же вы утвердите обязательность этих идей для человеческой совести? Вся их сила в том, что они связаны в сознании человеческом с самою тайною человеческого бытия, с началом начал всего сущего в мире, с понятием о вечности, о бессмертии, о высшей сверхъестественной правде и добре, одним словом – с нравственною ответственностью человека пред Творцом. Низводя их на степень человеческих идей или принципов, вы лишаете их непреложности, признаете их изменяемость по измышлениям разума, отнимаете у них их действенную силу. Если нет свыше обязательного нравственного закона, то всякий личный разум сам себе закон и выражение: ni Dieu, ni maitre (ни Бога, ни власти), самая проповедь анархии является вполне логическим из такого положения последствием, вопреки и «цивилизации», и «образованию». Или вы не видите, что если и теперь общество стоит цело, то общество, в котором и сами отрицатели-теоретики благоденствуют, так только благодаря тем религиозно-нравственным «предрассудкам», которые живут еще в людях. Философам с полгоря отрицать и громить Бога, веру и обязательность религиозно-нравственного закона, когда они преспокойно живут на счет последней, пробавляются обращающимся в обществе капиталом христианской нравственности и уверены, что никто не будет применять в отношении к ним их собственную теорию отрицания в беспощадной последовательности! Да, к счастию для человечества, эти «предрассудки» в нем неискоренимы и живое чувство нравственной ответственности пред Богом и совестью еще не истощилось да и не может вполне истощиться до степени отвлеченной идеи.

Не та же ли тема, что «основные идеи христианского учения», которых «цивилизация есть только развитие», должны быть понимаемы вне всякой связи с их религиозным происхождением и авторитетом, звучит, между прочим, и в фельетоне той же газеты, в N 77? В этом фельетоне, озаглавленном «Народная школа во Франции и религиозное образование», г. Модестов оговаривается сначала, что в России, разумеется, даже и спору о религиозном преподавании в школах не может быть места. Затем, пояснив, что «он не сочувствует никаким крайностям», «что, конечно, французский закон мог бы явиться в лучшем виде», если б был составлен без участия «политических страстей и партийных соображений», – «все-таки, – возглашает он, – нельзя не признать, что организация народного образования во Франции представляет собою самую светлую сторону третьей республики и составляет истинную гордость великой страны, стремящейся идти во главе образованного человечества ». Хороша эта светлая сторона: обязательное обучение народа – атеизму, систематическое вытравление в стране религиозно-нравственной основы! Это ли может составить гордость Франции, это ли значит идти во главе образованного человечества?! Атеистическое направление народной школы – неужели это только так себе, слабая сторона закона, не затемняющая, однако же, светлой? Если таково воззрение г. Модестова, то позволительно отнестись скептически к заключительным словам фельетона о том, что первейшая задача нашего времени – «всеобщее образование». Почти этими же словами заканчивает и г. Нотович свою вторую статью против «Руси»: «Кто же в наше время, – говорит он, – станет оспаривать аксиому, что главным и ничем незаменимым средством для поднятия экономического благосостояния масс и, следовательно, для уничтожения источника всех социальных зол – пауперизма – служит, именно, народное образование, цивилизация»!