Константин Аксаков - Письма о современной литературе

Впрочем, и в этой безжизненной литературе есть свои счастливцы, и если они различаются не личностями, то массами. – Художественного произведения нет ни одного, да и быть не может, но оттенок личной талантливости писателя и содержание повести по значению составляет разницу между произведениями. Произведения, не будучи художественными, могут иметь свое значение, не художественное значение (достоинство редкое), а достоинство изложения, что еще может быть и что еще не дает произведению цены самобытного создания. Наконец, такие произведения могут иметь значение историческое: это как хорошие люди, которые скажут вам мысль свою и глубоко и сами проникнутся живым одушевлением и чувством; но одушевлено ли оно?

К числу таких писателей принадлежит г. Тургенев; не тот г, Тургенев, который сочинял очень гладкими и иногда звучными стихами разные плохие повести и рассказы, который писывал стишки а la Лермонтов; об этом г. Тургеневе мы бы и говорить не стали. Для нас занимателен г. Тургенев, автор «Записок охотника». В «Записках» этих сквозь самодовольную толпу разновидных с бритыми подбородками господ в немецких костюмах протеснился наконец и стал перед автором образ русского крестьянина, и автор изобразил его с сочувствием; уж и это много. Хороша также русская природа у г. Тургенева, хороши и разные лица из других слоев общества, хорош, хотя еще слабый для уха, неясный, неопределенный шепот русской жизни, слышимый вообще в «Записках охотника». – Но справедливость требует сказать, что все остальные произведения г. Тургенева, его комедии и драматические сцены, принадлежат к той массе недурных прозаических сочинений, характер которых мы обозначили выше. Тем не менее г. Тургенев примыкает к тому крайне небольшому числу писателей, от которых ждешь в будущем и которым хочешь сказать: вперед . Впрочем, также можно было бы пожелать г. Тургеневу, чтобы он прежде задумался на время и глубже и сериознее вгляделся бы в народ наш. – Г. Григорович сочинениями своими гораздо замечательнее г. Тургенева и гораздо большее имеет значение в нашей литературе. В повестях его и рассказах является почти постоянно русской быт и русской крестьянин. Не только с сочувствием выставлен там русский человек и его жизнь, – но в произведениях г. Григоровича часто веет благоуханием русской души, слышится тайна самой жизни, видится, хотя и не вполне, ее смысл и основные ее силы, образы уже довольно определенны и выразительны. «Антон Горемыка», «Четыре времени года», «Мать и дочь», «Смедовская долина» – это такие произведения, которые много выражают духовную сторону русского человека. Но тот же г. Григорович неодолимо скучен в своем романе «Проселочные дороги»; он скучнее в нем, чем остальные его собраты по этому роману, сочинители недурных повестей и романов. – Впрочем, и в «Проселочных дорогах», которые почти можно бы назвать «непроездными», встречаются места истинно прекрасные: таков Окатов с семейством, в особенности легкий очерк его маленьких дочерей, такова долина, принадлежащая Окатову, чуть ли не лучшее место во всем романе; такова купчиха, мать Бибикова, таково, наконец, все лицо Карачаева. – От г. Григоровича мы в полном праве ждать хода вперед.

Следует указать еще на одного, кажется молодого, писателя. Верным, свежим отражением своей малороссийской народности согрета повесть, очень неловко составленная (да тем лучше даже), г. Котляревского «Гуляй-Польцы». Впечатление ее свежо, как весеннее утро, – и немудрено: силу черпает сочинитель из родника народной жизни, а талант его заключается в том, что ему дается в руки эта светлая и вечно свежая струя. Другая повесть г. Котляревского, «Баштаны», имеет почти то же достоинство и те же недостатки. В этой повести как-то ощутительно выступает неравность языка в речи народной, в котором попадаются и народные выражения, и слова. – Г. Островский также выдался из густой толпы сочинителей своею первою комедиею, «Свои люди – сочтемся»; о г. Островском, так как он написал недавно еще комедию, мы намерены поговорить особо.

Но остальные, и недавно писавшие: г-да Гончаров, Сто-Один, Корф, Дружинин и пр. – и пишущие: г-да Панаев, Некрасов, Станицкий, Вонлярлярский, г-жи Евгения Тур, Кубе, гр. Растопчина, г-да Авдеев, Писемский и пр. и пр., – пишут эти недурные повести и драматические произведения, возбуждающие впечатление, безотрадность которого мы уже определили. Разбирать порознь эту толпу авторов почти невозможно, ибо это было бы большею частью повторение одного и того же. Можно разобрать одного такого сочинителя для примера или сказать о целой группе вместе. Общие оттенки, конечно, есть. Так, г-да Некрасов и Станицкий отличаются курьезными Заглавиями и Дюмасовскими сценами. Г-жа Евгения Тур и г. Вонлярлярский отличаются более или менее аристократическим чувством. Г. Авдеев добродушнее прочих: он выставил сперва Тамарина, страшного пожирателя сердец, выставил его сперва con amore [2](сколько может судить читатель), потом мало-помалу почувствовал ложь своего идеала и в повести своей «Иванов» (в которой мелькнуло что-то новое) поставил Тамарина на задний план. Говорим: мелькнуло, потому что рассказ г-на Авдеева «Горы» – вполне недурная повесть, т. е. без всякого настоящего достоинства. Но в ней-то сделал автор тот откровенный, добродушный, безответный вопрос: « Для чего мы все пишем? », – который мы приводили уже выше. Вопрос этот есть лучшее произведение г. Авдеева.