Виссарион Белинский - Фритиоф, скандинавский богатырь. Поэма Тегнера в русском переводе Я. Грота

Фритиоф не совсем изгнан из отчизны, но на него только возложен подвиг – взять дань с ярла Ангантира, владетеля Оркадских островов, который всегда платил дань Белу, но по смерти его перестал. Коварный Гелг вызывает из моря злых духов – море волнуется, но Фритиоф восклицает:

Он побеждает чудищ и бурю, пристает к берегу и переносит на него своих товарищей, выбившихся из сил. У Ангантира пир. Один из его воинов, берсерк, бьется с Фритиофом; выбив у берсерка меч, Фритиоф бросает свой, желая сражаться равным оружием. Они сплетаются руками – и Фритиоф наступил коленом на грудь врага, говоря, что если б с ним был меч, он заколол бы его. «Возьми свой меч, – отвечает ему берсерк, – а я буду лежать и ждать». Пораженный такою доблестью врага, Фритиоф мирится с ним. Следует описание пира у Ангантира. Ангантир, из уважения к Фритиофу, обещает платить дань, велит своей прекрасной дочери потчевать гостя вином и приглашает его прогостить у них до лета. Наконец Фритиоф возвращается на родину и узнает, что Ингеборга – жена Ринга, который добыл ее огнем и мечом… Между прочим, старый Гильдинг рассказывает Фритиофу, что Гелг, увидев на руке сестры своей его запястье, снял и надел на кумир бога Бальдера. Фритиоф преисполняется диким негодованием и сжигает храм бога Бальдера. Фритиоф снова изгнанник и мчится на юг по волнам моря… Песнь XV заключает в себе морской устав викинга (так назывались младшие сыновья конунгов, долженствовавшие оружием снискивать себе счастие); в этом уставе – символ веры и политический кодекс норманна:

Ни шатров на судах, ни ночлега в домах; супостат за дверьми стережет;

Спит на ратном щите, меч булатный в руке, а шатром – голубой небосвод.

Как у Фрея, лишь в локоть будь меч у тебя; мал у Тора громящего млат.

Есть отвага в груди, – ко врагу подойди – и не будет короток булат.

Как взыграет гроза, подыми паруса: под грозою душе веселей.

Пусть гремит, пусть ревет: трус – кто парус совьет; чем быть трусом, погибни скорей.

Чти на суше мир дев, на судах нет им мест: будь то Фрея, беги от красы.

Ямки розовых щек всех обманчивей рвов, и как сети – шелковы власы.

Сам Один пьет вино, и похмелье не зло: лишь храни над собою ты власть.

Над землею упав, ты подымешься здрав; здесь же к ране страшися упасть.

Ты купца, на пути повстречав, защити; во возьми с него должную дань.

Ты владыка морей; он же прибыли раб: благороднейший промысел – брань.

Ты по жребью добро на помосте дели и на жребий не жалуйся свой;

Сам же конунг морской не вступает в дележ: он доволен и честью одной.

Но вот викинг плывет: нападай и рубись; под щитами потеха бойцам.

Кто отстанет на шаг, тот не наш: вот закон, поступай, как ты ведаешь сам.

Победив, укротись: кто о мире просил, тот не враг уже боле тебе.

Дочь Валгаллы мольба; ты дрожащей внимай; тот презрен, кто откажет мольбе.

Рапа – прибыль твоя: на груди, на челе то прямая украса мужам:

Ты чрез сутки, не прежде, ее повяжи, если хочешь собратом быть нам.

Наконец Фритиоф решается ехать к Рингу, но не врагом, а мирным гостем, чтоб проститься с Ингеборгою. У Ринга был пир, когда вошел в чертог человек, покрытый с темени до ног медвежьего шкурою, и который, как ни нагибался над нищенской клюкою, но все был выше всех других. Он сел у дверей; один из придворных вздумал над ним посмеяться, и пришлец могучею рукою поставил его вверх ногами. Конунг, довольный его смелым ответом, просит сбросить личину – врага веселия: тогда явился глазам всех богато одетый юноша,

Ринг восклицает: «Хоть и страшен Фритиоф, но одержу над ним верх, при помощи Фреи, Тора и Одина!» Ответ Фритиофа – гром и молния. Он называет себя другом детства Фритиофа и клянется быть его защитником.