Виссарион Белинский - Иван Андреевич Крылов

Дни кротки мира пролетели,
Местам вид подал ты иной:
Где голос звонкой пел свирели,
Там слышен фурий адских вой.
Нимф нежных скрылись хороводы,
Бросаются наяды в воды,
Сонм резвых сатир убежал.
Твой меч, как молния, сверкает;
Народы так он посекает,
Как прежде серп там класы жал.

Какой еще я ужас внемлю!
Куда мой дух меня влечет!
Кровавый понт я зрю, не землю;
В дыму тускнеет солнца свет;
Я слышу стоны смертных рода…
Не расторгается ль природа?
Не воскресает ли хаос?..
Не рушится ль вселенна вскоре?..
Не в аде ль я?.. Нет, в Финском море,
Где поражает готфа росс.

Где образ естества кончины
Передо мной изображен.
Кипят кровавые пучины,
И воздух молнией разжен.
Там плавают горящи грады.
Не в жизни, в смерти там отрады,
Повсюду слышно: гибнем мы!
Разят слух громы разъяренны.
Там тьма подобна тьме геенны:
Там свет ужасней самой тьмы.

Но что внезапу укрощает
Отважны россиян сердца?
Умолк мятеж и не смущает
Вод финских светлого лица.
Рассеян мрак, утихли стоны,
И нереиды и тритоны
Вкруг мирных флагов собрались,
Победы россиян воспели:
В полях их песни возгремели
И по вселенной разнеслись.

Арей, спокойство ненавидя,
Питая во груди раздор,
Вздохнул, оливны ветви видя,
И рек, от них отвлекши взор:
«К тому ль, россияне суровы,
Растут для вас леса
Лавровы, Чтобы любить вам тишину!
Дивя весь свет своим геройством,
Почто столь пленны вы спокойством
И прекращаете войну?

Среди огня, мечей и дыма
Я славу римлян созидал;
Я богом был первейшим Рима:
Мной Рим вселенной богом стал.
Мои одни признав законы,
Он грады жег и рушил троны,
Забаву в злобе находил,
Он свету был страшней геенны,
И на развалинах вселенны
Свою он славу утвердил.

А вы, перунами владея,
Страшней быв Рима самого,
Не смерти ищете злодея,
Хотите дружества его.
О росс, оставь толь мирны мысли:
Победами свой век исчисли,
Вселенну громом востревожь.
Не милостьми пленяй народы;
Рассей в них страх, лишай свободы;
Число невольников умножь».

Он рек – и, чая новой дани,
Стирая хладну кровь с броней,
Ко пламенной готовил брани
Своих крутящихся коней…
Но вдруг во пропасти подземны
Бегут, смыкая взоры темны,
Мятеж, коварство и раздор.
Как гонит день ночны призраки,
Так гонит их в кромешны мраки
Один Минервы кроткий взор.

Подобно как луна бледнеет,
Увидя светла дней царя,
Так Марс мятется и темнеет,
В Минерве бога мира зря.
Уносится, как ветром прахи:
Пред ним летят смятеньи, страхи,
Ему сопутствует весь ад;
За ним ленивыми стопами
Влекутся, скрежеща зубами,
Болезни, рабство, бедность, глад.

И се на севере природа
Веселый образ приняла.
Минерва росского народа
Сердцам спокойство подала.
Рекла – и громов росс не мещет.
Рекла – и финн уж не трепещет,
Спокойны на морях суда.
Дивясь, дела ее велики
Нимф нежных воспевают лики,
Ликуют села и града.

Таков есть бог: велик во брани,
Ужасен в гневе он своем,
Но коль прострет в знак мира длани, —
Творца блаженства видим в нем.
Как воск, пред ним так тает камень,
Рука его, как вихрь и пламень,
Колеблет основанье гор;
Но в милостях Едем рождаем,
Сердца и души услаждает
Ево единый тихий взор.
Ликуй, росс, видя на престоле
Владычицу подобных свойств,
Святой ее усердствуй воле,
Не бойся бед и неустройств.
Вотще когтями гидры злоба
Тебе копает двери гроба,
Вотще готовит чашу слез;
Один глагол твоей Паллады
Коварству становит преграды
И мир низводит к нам с небес.

О, коль блаженны те державы,
Где, к подданным храня любовь,
Монархи в том лишь ищут славы,
Чтоб, как свою, щадить их кровь!
Народ в царе отца там видит;
Где царь раздоры ненавидит;
Законы дав, хранит их сам.
Там златом ябеда не блещет,
Там слабый сильных не трепещет,
Там трон подобен небесам.