Виссарион Белинский: Петербургский сборник

Но вот – среди толпы густой
Мелькает быстро перед вами
Ребенок робкий и немой
С большими, грустными глазами.
Ребенок… Ей пятнадцать лет.
Но за собой она невольно
Влечет вас… за нее вам больно
И страшно… бледный, томный цвет
Лица, – печальный след сомнений
Тревожных, ранних размышлений,
Тоски, неопытных страстей,
И взгляд внимательный – все в ней
Вам говорит о самовластной
Душе… ребенок бедный мой!
Ты будешь женщиной несчастной…
Но я не плачу над тобой…

О, нет! пускай твои желанья,
Твои стыдливые мечты,
В суровом холоде страданья
Погибнут… не погибнешь ты.
Без одобренья, без участья
Среди невежд осуждена
Ты долго жить… но ты сильна.
А сильному не нужно счастья.
О нем не думай… но судьбе
Не покоряйся; знай: в борьбе
С людьми таится наслажденье
Неистощимое: презренье.
Как яд целительный, оно
И жжет и заживляет рану
Души… но мне пора давно
Вернуться к моему «роману»:

Вот перед вами в вырезном
Зеленом фраке – шут нахальный.
Болтун и некогда «бель-ом»,
Стоит законодатель бальный,
Он ездит только в «высший свет»,
А вот – неистово развязный
Довольно злой, довольно грязный
Остряк; вот парень средних лет,
В венгерке, в галстухе широком.
Глаза навыкат, ходит боком,
Хрипит и красен, как пион.
Вот этот черненький – шпион
И шулер, – впрочем, малый знатный,
Угодник дамский, балагур…
А вот помещик благодатный
Из непосредственных натур.

Вот старичок благообразный,
Известный взяточник – а вот
Светило мира, барин праздный,
Оратор, агроном и мот,
Чудак, для собственной потехи
Лечивший собственных людей…
Ну – словом, – множество гостей.
Варенье, чернослив, орехи,
Изюм, конфекты, крендельки
На блюдцах носят казачки…
И, несмотря на пот обильный,
Все гости тянут чай фамильный.
Крик, хохот, топот, говор, звон
Стаканов, рюмок, шпор и чашек…
А сверху, с хор, из-за колонн
Глазеют кучи замарашек.

. . . . . . . .
. . . . . . . .
. . . . . . . .
. . . . . . . . {19}
Чувствительный артиллерист,
Путеец маленький, невзрачный,
И пехотинец с виду мрачный,
И пламенный кавалерист —
Все тут как тут… Но вы, кутилы,
Которым барышни не милы,
Гроза почтенных становых,
Владельцы троек удалых,
И покровители цыганок —
Вас не видать на тех балах —
Как не видать помадных банок
На ваших окнах и столах! {20}
Превозносимый всем уездом
Дом обольстительной вдовы
Бывал обрадован приездом
Гостей нежданных из Москвы.
Чиновник, на пути в отцовский
Далекий, незабвенный кров —
(Спасаясь зайцем от долгов)
Заедет… умница московский,
Мясистый, пухлый, с кадыком,
Длинноволосый, в кучерском
Кафтане, бредит о чертогах
Князей старинных, о…….
От шапки-мурмолки своей
Ждет избавленья, возрожденья —
Ест редьку – западных людей
Бранит – и пишет… донесенья.

Бывало – в хлебосольный дом
Из дальней северной столицы
Промчится борзый лев; и львом
Весьма любуются девицы.
В деревне лев – глядишь – ручной
Зверёк – предобрый; жмурит глазки;
И терпеливо сносит ласки
Гостеприимности степной.
В деревне – водятся должишки
За ним… играет он в картишки…
Не платит… но как разговор
Его любезен, жив, остер!
Как он волочится небрежно!
Как он насмешливо влюблен!
И как забудет безмятежно
Все, чем на миг был увлечен!