Алексей Писемский - Ипоходрик

Михайло Иваныч.Вот какая у вас ужасная вещь… ну, а он что же?..

Надежда Ивановна.И он мне своих отрезал. (Со вздохом.) Они тут в письме. Я их возвращаю ему и прошу, чтобы и он мне мои прислал, если не любит меня.

Михайло Иваныч.Фу-ты, канальство, какие конфектности! Волосы друг другу дарили. Ах вы, чувствительные души, разиньте рот, развесьте уши!

Надежда Ивановна.Не смейся, Мишель, это ужасно! Поди поговори с ним, как я тебя просила. (Хочет уйти, но на полдороге останавливается.) Брат, ты не убьешь его? Не заставь меня, мой друг, раскаиваться в моей откровенности!

Михайло Иваныч (рисуясь). А разве тебе жалко будет, как я убью его – а?

Надежда Ивановна.Да, мой друг, я до сих пор еще люблю его!

Михайло Иваныч.Хорошо… там видно будет.

Надежда Ивановна.Прощай, мой друг! Не проклинай его и прости меня! (Уходит.).

Михайло Иваныч (один). Ну, Михайло Иванов, опять, брат, тебе работа! Только смотри не срежься, не сконфузь себя. Припомни-ко, какова была с кирасиром за жидовку перепалка – скверная ведь, брат, штука вышла. Здоров уж очень был, облом этакой! С первого раза уж очень костоломную сдачу дал, ну – и сробел, а этот ничего – михрютка – справимся!.. С другой стороны, смешон и ты, Михайло Иванов; все бы тебе, забубённая голова, ссора да драка с кем-нибудь; но в этом деле и нельзя; главное, сестре себя надобно показать, а то, пожалуй, она уваженье всякое потеряет да и держать еще после того не станет.

Тот же и Ваничка.

Ваничка (входя). Надежда Ивановна где-с?

Михайло Иваныч (обертываясь). Что-с?

Ваничка.Надежда Ивановна где-с?

Михайло Иваныч.А зачем она вам?

Ваничка.Маменька велела сказать, что она ужо, вечером, придет к ним чай пить.

Михайло Иваныч.А кто ваша маменька?

Ваничка.Настасья Кириловна!

Михайло Иваныч.Хорошо, скажу…

Ваничка.Надежда Ивановна где-с теперь?

Михайло Иваныч.Она там, у себя… Разве вам нужно ее видеть?

Ваничка.Да-с, нужно.

Михайло Иваныч.Посидите тут… она придет.

Ваничка садится. Михайло Иваныч осматривает его с головы до самых ног.

Вы служите, что ли, где-нибудь?

Ваничка.Нет еще. Маменька сначала хотела отпустить меня в военную, а теперь в штатскую отдает.

Михайло Иваныч.В штатскую? А что, вы боитесь вашей маменьки? Сечет она вас?

Ваничка (улыбаясь). Нет-с… как возможно-с! Я не дамся, да меня никто и не повалит: у нас папенька только строг, а маменька ничего, добрая-с.

Михайло Иваныч (показывая головой на ноги Ваничке). Что это какие узенькие на вас брюки, точно дудочки? Кто это вам шил?

Ваничка.Дяденьки Никандра Семеныча портной – он хороший: в Петербурге учился!

Михайло Иваныч.Скверно же в Петербурге учат… Который вам год?

Ваничка.Двадцать второй.

Михайло Иваныч.Только еще… А давно вы бреетесь?

Ваничка.Уж два года-с. Усы так у меня еще на пятнадцатом году выросли; я их все палил да перочинным ножичком подбривал… Какие вы славные кольца пускаете.

Михайло Иваныч.А что?

Ваничка.Да так-с: хорошо. Я никак не могу выучиться… Вы умеете папиросы руками делать?

Михайло Иваныч.Нет, я не курю папирос – бабье кушанье! Я к трубке привык.

Ваничка.Ава охотой вы ходите?

Михайло Иваныч.Прежде ходил… А вы разве охотник?

Ваничка.Я нынче все лето ходил-с; мне дяденька Никандра Семеныч щенка легавого подарил трех месяцев; я его хочу сам учить, чтобы стойку знал; а то вон у нас дворовая Лапка только за белками ходит, а стойки ничего не знает – все спугивает-с!

Михайло Иваныч.Вы хорошо стреляете?

Ваничка.Не знаю; кажется, хорошо-с! Этта вот зайца так важно поддел; гоны четверы был от меня, так и срезал: все четыре лапки отшиб! Дичи нынче около нас очень мало стало-с! Полушубинские ребята всю перевели: им барин каждый месяц по фунту пороху выдает, чтобы только стреляли, даже в наше болото заходят: всех уток, подлецы, расшугали, – теперь ни одной нет!

Михайло Иваныч.Ну, а этак за женщинами вы тоже охотитесь – а?

Ваничка.Нет-с. За ними зачем охотиться?

Михайло Иваныч.А что же?

Ваничка (улыбаясь). Да так-с: они не утки!