Гектор Мало - Без семьи

– Подожди хоть немного, Маттиа. Дай мне подумать несколько дней.

– Так поторопись. Я предчувствую, что нам грозит опасность.

Никогда еще убеждения Маттиа не действовали на меня так сильно, как в этот раз. Да, я должен наконец на что-нибудь решиться. И обстоятельства сделали за меня то, на что я сам не осмеливался.

Через несколько недель после нашего отъезда из Лондона мы попали в город, где была большая ярмарка. На нее съехалось множество странствующих торговцев, акробатов, цыган и музыкантов.

Мы приехали рано, и так как мне и Маттиа нечего было делать, мы пошли осматривать ярмарку. Громадная площадь была вся заставлена палатками, дощатыми навесами, балаганами и фургонами, кое-где горели костры, около которых теснились люди в живописных лохмотьях.

Проходя мимо одного из таких костров, над которым висел котелок, мы увидели нашего друга Боба. Он пришел на ярмарку с двумя товарищами. Они рассчитывали заработать денег, проделывая разные гимнастические упражнения. Но музыканты, которые должны были играть во время представления, обманули их и не пришли. Без музыки нельзя было надеяться на хорошие сборы, и Боб предложил нам присоединиться к ним. Выручка будет разделена поровну, даже Капи получит свою долю.

Маттиа взглянул на меня, и я понял, что ему хочется оказать услугу своему другу. А так как мы могли играть где угодно, по своему усмотрению, то я согласился.

Итак, было решено, что завтра мы присоединимся к Бобу и его двум товарищам.

Вечером я сказал о нашем уговоре отцу.

– Завтра Капи понадобится мне, – сказал он, – вам нельзя будет взять его с собой.

Его слова встревожили меня. Капи, пожалуй, опять заставят красть или делать еще что-нибудь в этом роде. Отец заметил мое волнение и поспешил успокоить меня.

– Капи отличный сторож, – сказал он. – Он будет полезен нам и постережет фуры: в такой толкотне и суматохе того и гляди обкрадут. Ступайте с Богом одни и, если вам придется возвращаться поздно, приходите на постоялый двор «Большой Дуб», где мы переночуем. Я выеду из города с наступлением ночи.

Этот постоялый двор, в котором мы провели прошлую ночь, был на расстоянии мили от города и стоял в поле, в пустынной и мрачной местности. Его держали муж и жена, люди на вид подозрительные и не внушающие доверия. Найти этот постоялый двор даже ночью было нетрудно, дорога была прямая. Неприятно было только то, что нам, усталым после целого дня работы, придется идти целую милю до ночлега.

Но я промолчал. Отец, приказывая что-нибудь, требовал, чтобы ему повиновались без возражений.

На следующее утро я погулял с Капи, накормил и напоил его и привязал к фуре, которую он должен был сторожить. А потом мы с Маттиа отправились на ярмарку.

Мы начали играть тотчас же, как только пришли, и, почти не отдыхая, продолжали играть до самого вечера. Кончики пальцев у меня так болели, словно в них были занозы, а Маттиа столько времени дул в свою трубу, что начал задыхаться. Но нам нельзя было останавливаться: Боб и его товарищи без устали проделывали свои гимнастические фокусы, мы с Маттиа не должны были отставать от них.

Когда наступил вечер, я думал, что нам можно будет наконец отдохнуть. Но оказалось, что нужно еще зайти в сложенный из досок кабачок и дать представление там.

В этом кабачке мы пробыли почти до часу ночи.

Я и Маттиа страшно устали, а наши товарищи, которым приходилось все время быть в движении, совсем выбились из сил. Под конец они вбили в землю шест, собираясь проделывать на нем какие-то новые штуки. Но шест упал и придавил ногу Маттиа. Он громко вскрикнул от боли. Думая, что у него раздроблена нога, я и Боб бросились к нему. К счастью, рана оказалась несерьезной, кости остались целы. Однако идти Маттиа все-таки не мог.

Что нам было делать?

Я решил оставить Маттиа ночевать в фургоне Боба, а сам намеревался пойти в «Большой Дуб». Нужно же мне было узнать, куда поедет утром отец.

– Не уходи, – упрашивал меня Маттиа. – Завтра мы пойдем вместе.

– А если мы никого не найдем в «Большом Дубе»?

– Тем лучше, мы будем свободны.

– Тогда я расстанусь со своей семьей, – возразил я. – К тому же отец нас все равно найдет. Да и как ты пойдешь с больной ногой?

– Ну, хорошо, только все-таки пойдем завтра. Не уходи сегодня, я боюсь.

– Чего?

– Сам не знаю. Я боюсь за тебя.

– Полно, Маттиа. Завтра я вернусь к тебе.

– А если тебя не пустят?

– Я оставлю тебе арфу. Уж за ней-то меня заставят вернуться.