Гектор Мало - Без семьи

Все было кончено. Я некоторое время стоял, не трогаясь с места, потом взглянул на дом, в котором так счастливо прожил два года.

Эти два года оказались только отсрочкой, и мне снова приходилось начинать мою прежнюю жизнь.

– Вперед! – сказал я, вспомнив любимое слово Витали, и мы тронулись в путь.

Вперед! Весь мир был передо мной, и я мог идти, куда угодно: на север, юг, восток или запад, мог делать все, что хочу. Но я был благоразумен не по летам. За недолгую жизнь мне пришлось вынести много горя, и это сделало меня предусмотрительным и осторожным.

Прежде чем пуститься в дорогу, я хотел повидаться с Акеном, который в течение двух лет заменял мне отца.

Так как я ужасно боялся полицейских, то, входя в Париж, повел Капи на веревке, что, по-видимому, жестоко оскорбило его самолюбие. Расспрашивая у прохожих дорогу к долговой тюрьме, я наконец добрался до нее.

Меня провели в комнату, самую обыкновенную комнату, без решеток в окнах, совсем не такую, как я воображал. А через несколько минут ко мне пришел отец – без кандалов.

– Я ждал тебя, мой маленький Реми, – сказал он, поцеловав меня. – Дети говорят, что ты снова хочешь ходить по улицам и играть на арфе. Разве ты забыл, что чуть не умер от холода и голода около наших ворот?

– Конечно, не забыл.

– А тогда у тебя был хозяин, теперь же ты совсем один.

– У меня есть Капи.

– Капи, конечно, славная собака, но ведь это все-таки только собака, а не человек. Тяжело в твои годы вести такую жизнь.

– Да, конечно, это правда…

Еще бы мне не знать этого после всего, что мне пришлось вынести в ту ночь, когда волки зарезали собак, или в ту, когда мы искали каменоломню! Я знал, как мучительно страдать от голода и утомления, как тяжело, когда выгоняют из деревень, не позволяя заработать ни одного су, – так было со мной, пока Витали сидел в тюрьме. Но выбора у меня не оставалось, и я должен был вернуться к моей прежней жизни.

– Ну, да хранит тебя Господь! – сказал отец, видя, что я не отступаюсь от своего намерения.

Когда я собирался уходить, он протянул мне большие серебряные часы:

– Возьми их, это мой прощальный подарок. Часы эти стоят недорого. Будь они ценными, я продал бы их в уплату долга. Они идут не совсем верно, а иногда останавливаются, и тогда их нужно немного потрясти, чтобы они пошли. Но тебе они все-таки пригодятся в дороге.

На этом мы простились, и я ушел.

Через некоторое время я вынул часы. Был полдень. Когда я спрятал их, Капи встал на задние лапы и похлопал меня по карману, в котором они лежали. Я понял, что ему хочется сказать «почтенной публике» который теперь час.

Сначала Капи немного затруднялся, когда я показал ему их, но потом вспомнил и, замахав хвостом, тявкнул двенадцать раз.

Для путешествия мне была необходима карта Франции, и я решил купить ее. Мне долго пришлось разыскивать необходимое – я хотел, чтобы она была наклеена на холст, могла свертываться и стоила недорого. Наконец в одной лавочке мне удалось найти уже пожелтевшую от времени карту, которую мне уступили за двадцать су.

Теперь нужно было побыстрее уходить из Парижа, и я прибавил шагу. Проходя мимо церкви, недалеко от улицы Лурсин, я увидел мальчика, прижавшегося к стене. Мне показалось, что это Маттиа, – у мальчика была такая же большая голова и худенькое тело. Но если это Маттиа, то он совсем не вырос в эти два года.

Я подошел поближе к нему. Маттиа! Он тоже узнал меня и улыбнулся.

– Ведь это ты приходил к Гарофоли со стариком, у которого была длинная седая борода? – сказал он. – Это было перед тем, как меня отправили в больницу. Ах, как у меня тогда болела голова!

– Ты все еще у Гарофоли? – спросил я.

– Гарофоли в тюрьме, – ответил Маттиа, понизив голос. – Его посадили за то, что он чуть не до смерти забил Орландо.

– А где же дети?

– Не знаю, – сказал Маттиа. – Меня в то время не было. Когда я вышел из больницы, Гарофоли, видя, что я начинаю хворать, если меня бьют, отдал меня внаймы в маленький цирк. Там нужен был мальчик для представлений. Но меня не захотели держать, сказали, что у меня слишком велика голова, а это неудобно. Я пробыл в цирке недолго и пошел назад к Гарофоли, но дом был заперт, и сосед сказал мне, что Гарофоли в тюрьме. И теперь я совсем не знаю, что мне делать. Денег у меня нет, и я ничего не ел со вчерашнего утра.

Я знал, как мучительно выносить голод, и от души пожалел бедного Маттиа.

– Подожди меня здесь, – сказал я и пошел на угол, в булочную.