Андрей Болотов - Честохвал

1. Г. Благонрав, дворянин.

2. Феона, дочь его лет 13.

3. Клеон, сын его 9 лет.

4. Оронт, племянник его, живущий у них в доме, лет 14.

5. Честохвалов, молодой дворянин лет 17 или 16.

6. Добродушии, сосед г. Благонрава, небогатый дворянин, старик.

7. Ванька, мальчик, слуга Клеонов.

8. Крестьянин-старик.

9. Лакей.

Театр представляет комнату в доме Благонрава.

Клеон (один, сидящий за столом, на котором накладено бумаг и прочего и рисующий картинку). Посмотрим-ка!.. (отворяет бумажку и смотрит) А! как же это хорошо будет: такая прекрасная картинка. Ах, как я рад и доволен, что добрался, как это сделать. Но надобно мне поспешить скорее ее всю доделать и успеть, покуда не приедет Оронт. Верно, прельстится он у меня ею. Но молчи ж, помучу я его. Не скажу, как это я делал. Пускай же добирается сам. А то он и сам иногда мучит же меня. (Начинает продолжать рисовать.)

Клеон и Ванька

Ванька (вбегая). Гости, гости! сударь, едут. Извольте скорее прибрать все со стола.

Клеон. Эх! Это они, конечно. Экая беда, а я еще не окончил. На минуточку бы еще, так бы и все было готово. Но где ж они, Ванька, что ж не слышно? Ванька. На двор-та они еще не взъехали, а Фока наш видел, что они на той стороны с горы спускаются, две кареты, сказывает.

Клеон. О! так они еще не скоро будут, и мне успеть еще можно дописать.

Ванька. Да когда уж, сударь, дописывать. Переставайте и опрастывайте стол.

Клеон. Ох! пожалуйста, Ванюшка-голубчик, погоди и дай мне дорисовать мою картинку, успеешь еще прибрать. Я вмиг ее окончу.

Ванька. Да какую это вы рисуете картинку? Ничего, сударь, не видно.

Клеон. Молчи, глупой, ты не знаешь, ты заглядишься, как увидишь.

Ванька. Покажите-ка, покажите, сударь.

Клеон. Но показать ли? Нет, не покажу!

Ванька. Да для чего ж не показать-та, сударь! Как же мне заглядеться, когда не увижу.

Клеон. Я бы показал тебе, Ванька, но ты расскажешь Оронту, как она делана.

Ванька. Чего рассказывать! Я сам ничего еще не видал, а только всего, что вы что-то по белой бумаге вилкою чертите.

Клеон. Того-то б и хотелось мне, чтоб ты не сказывал Оронту.

Ванька. Извольте, сударь, я и не скажу.

Клеон. Солжешь, а скажешь, бездельник.

Ванька. Вот тотчас и солжешь, и тотчас бездельник. Что, сударь, я сбездельничал такое? А лгать-то, сударь, я уже давным-давно не лыгал.

Клеон. А как давно, небось с давичняго утра, да и тому вряд ли статься можно. Но я надеюсь, что ты и сегодня раз десятка два уже солгал?

Ванька. Куда вы каковы, боярин, а не знаете того, что лгать и я так же перестать хочу, как перестали вы, сударь.

Клеон. Ха! ха! ха! хочешь перестать, а и теперь уже лжешь.

Ванька. Нет, право, сударь, мне хотелось б, сударь, лгать перестать, но я не знаю, как бы это сделать. Разве вы поучить изволите.

Клеон. Ежели ты вправду говоришь, то, пожалуй, для чего б не поучить. Я б тебе рассказал, как я это сделал.

Ванька. Пожалуйте-ка, скажите.

Клеон. Мне как уже наскучило, что все меня бранят за то, что я лгу, то, наконец, сказал я сам себе: "Долго ли мне это терпеть! Всегда меня за это бранят, журят и осуждают. Так вправду знать это дурно. Отведаю-ка я отставать от этой привычки! Стану-ка я так делать, как батюшка мне сказывал".

Ванька. А как, сударь?

Клеон. Сперва стал я так, как советовал мне батюшка, все думать и размышлять о том, как это будет хорошо. Если я смолоду лгать никогда и ни в чем не буду, как все меня за то хвалить будут! Как называть станут примерным ребенком, как самые старые меня за то любить и отменно пред другими почитать будут! Какое получу я чрез то преимущество пред другими! Как мне верить станут, как мне сие полезно будет – и так далее.

Ванька. Ну! сударь, а там что?

Клеон. А потом выбрал я день и сказал: "Не стану я сегодня лгать и как можно буду крепиться".

Ванька. Что ж? Будто вы и укрепились?

Клеон. Конечно! Хотя правду, Ванюшка, сказать, было мне сие и очень трудно. На ту пору как нарочно и случаи являлись к тому, чтоб лгать, и иное словцо у меня уже на языке было, но я укрепился, и как бы то ни было, но я уже удержался.