Иоганн Гете - Страдания юного Вертера. Фауст (сборник)

Прячься – не скроешь
Греха и позора.
Воздуха? Света?
Их больше не будет.
Горе!

Quid sum miser tunc dicturus?
Quem patronum rogaturus,
Cum vix justus sit securus? [95]

Праведные отвращают
Лицо от тебя.
Протянуть тебе руку, погибшей,
Боятся.

Quid sum miser tunc dicturus?

Я падаю!
Соседка! Вашу склянку!

Ты б не прельстился добрым метловищем?
А я бы прокатился на козле.
Нам далеко, и мы еще порыщем.

Покамест ноги носят по земле,
Еще я пешеход неутомимый.
Уменьшив путь, пропустим много мимо,
В самой прогулке радость ходоку.
Я для того пошел пешком по скалам
И в руки взял дорожную клюку,
Чтобы внимать лавинам и обвалам.
Уж дышит по-весеннему береза,
И даже веселее ель глядит.
Ужель весна тебя не молодит?

Нет, у меня в душе стоят морозы,
Но я люблю и стужу и буран.
К тому ж ущербный месяц сквозь туман
Льет тусклый свет с угрюмым видом скряги.
Ни зги не видно, и при каждом шаге —
Перед тобой, негадан и неждан,
Ствол дерева, и камни, и коряги.
Я у блуждающего огонька
Спрошу, как лучше нам пройти к вершине.
В горах нет лучшего проводника.
Вот сам он, кстати, легок на помине.
Не откажи, чем даром тратить пламя,
Нам посветить и вверх взобраться с нами.

Не прекословлю никогда природе:
Я двигаться зигзагами привык,
Всегда с оглядкой, а не напрямик.

Не подражай двуногому отродью,
Валяй во имя черта по прямой,
Иначе я задую пламень твой.
Блуждающий огонек
Вы кто-то здесь из признанных владык.
Я подчиняюсь вам беспрекословно,
Но ведь сегодня тут ночной содом.
Неровный свет мой неповинен в том,
Что нам тут выпадает путь неровный.

Путь лежит по плоскогорью,
Нас встречает неизвестность.
Это край фантасмагорий,
Очарованная местность.
Глубже в горы, глубже в горы!
Чудеса! Деревья бора
Скачут в чехарде средь луга
Через головы друг друга.
Горы нагибают спины,
Чтоб перемахнуть вершины.
Мелких волн курчавя гребни,
Ручеек бежит по щебню.
Что мурлычет он ворчливо
День и ночь без перерыва?
Обвиненье ли в измене
Пенят бешено каменья?
Отзвук ли времен счастливых
Слышен в этих переливах?
И о том, что память прячет,
Эхо, вспоминая, плачет?
Переклички стай совиных
Отзываются в долинах.
Слышен, далью повторенный,
Хохот филина бессонный.
Месяц осветил тропинку,
Блещет ящерицы спинка.
По-гадючьи, змей проворней,
Расползлись под нами корни,
А над нами, пальцы скрючив,
Виснет путаница сучьев.
Темный лес оплел дорогу
Щупальцами осьминога
И кишмя кишит под мхами
Разномастными мышами.
А светящиеся мушки
Вьются на его опушке
Кучами, несметным скопом,
Огненным калейдоскопом.
Но скажите мне по чести,
Не стоим ли мы на месте?
Может, все, что есть в природе,
Закружившись в хороводе,
Мчится, пролетая мимо,
Мы же сами недвижимы?

Ухватись за мой камзол.
Видишь, в недрах гор взошел
Царь Маммон на свой престол. [99]
Световой эффект усилен
Заревом его плавилен.

Как облик этих гор громаден!
Как он окутан до вершин
Ненастной тьмой глубоких впадин
И мглой лесистых котловин!
Как угольщики, черномазы
Скопившиеся в них пары,
Как будто это клубы газа
Из огнедышащей горы.
И правда, языком багряным
Бросаясь к облакам седым,
Здесь пламя борется с туманом
И пробивается сквозь дым.
Вон искры отлетают блесткой,
Вон в виде крупного зерна.
Но вот скала у перекрестка
Вся доверху озарена!

Маммон залить не поскупился
Иллюминацией чертог.
Я рад, что ты сюда явился.
Уж начался гостей приток.

Скопленья шумного кортежа
Столкнут меня с тропы проезжей!