Хроника частной жизни

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Новое поколение вступало в свои права жизни,заставляя прежнее оглядываться назад,вспоминать теплые ночи и рас-квакавшихся лягушек в пруду,чей концерт потрясает душу своей внутренней гармонией в расширяющемся времени и воздушно-камерным театром земно-водной стихии,из которой вышло сознание для познания собственной самодостаточ-ности в лемехе эха жизни.
Смущен был и Алексей.Он не ожидал,что время в наступа-ющих губах событий сыграло для них с Ниной туш зрелости, и разворот купола небесной синевы упреждающим ежиком гороскопа созвездий готовился продолжить жизнь новых по-колений еще неведомых даже и самим предкам.
Жизнь обладает удивительным запасом неподвижности со-бытий,которые,меняясь калейдоскопом,не осознаются созна-нием вполне,являя собой остановленный ход времени души в собственном воспитании чувств,медленный ритм которых сос-тавляет идеальные величины времени и пространства вне дви-жения,хотя теплое время Солнца всегда остается движением,в котором заключена Вселенная.И связь этих двух временных проявлений как Космоса души и Вселенной прорывается рос-том новой жизни или новых жизней,ослепляя своей нео-жиданной яркостью.Свадьба прошла весело и непринужденно как проходят все свадьбы,ведь это единственное время,кото-рое молодожены воспринимают без проблем,а родители, по-дозревая неприятности будущего,бессильны в своих страхах.
Первыми июльскими днями Нина с младшим сыном вы-
ехала поездом в Адлер,где их должен был встретить Алексей, который к этому времени уже вернулся из командировки в Германию,куда его по делам технологии забросило родное министерство.
Теплый ветер и солнце врывались в окна раскрытого купе, заблудившиееся в небе ласточки издавали тонкие пронзи-тельные трели,и отклик неба наполнял душу счастьем,которое только усиливалось от чтения бесконечных размышлений ми-стера Беттериджа в лунной рапсодии “Лунного камня” У.Кол-линза, да синие мечты Александра Грина успокаивали душу несбыточной свободой духа,неожиданно охватывающей тело в вечном движении к праматери небес-гробовому входу.
Практически эта поездка для Нины была испытанием го-лодом.Ее организм,итак слабо вкущающий от пищи челове-ческой,все сильнее отказывался принимать обычную пищу, замирая от лекарственной аллергии,проникающей по всей ем-кости длины и глубины тела в клеточное пламя океана био-логической жизни.В струях этого невидимого огня и огневер-тей боли мышц не чувствовалось разложения души,но воля радости жизни,омываемая полнотой духовной боли за своих родных и близких.
Тепловоз исправно тащил вагоны,останавливаясь на поло-женных станциях,где бодрое население окрестных мест осуществляло распродажу съестной продукции от варенца до горячей картошки за разлапистые денежные знаки финан-совой системы,которая втайне от любимого ею народа уже готовилась произвести внешне невинную операцию-дено-минацию рубля в десять раз,операцию,которой предстояло опустить рубль,вздыбливая цены на продукты питания и вы-мывая их даже из сельской местности,где производство сме-таны,масла и молока станет ненужной затеей в силу безус-пешных кукурузных операций вначале эпохи,которая закон-чится бровастым режимом ареопага стариков,целующих друг друга в усыхающие уста под немыслимый звон пустотелых орденов,вручаемых за правильное пользование унитазами.
Батон белого хлеба,чай с молоком и медом да манная каша без масла-обычный рацион Нины в день поддерживал ткани ее тела настолько,чтобы научиться не испытывать непрерыв-ное чувство голода,к которому она привыкла еще с войны, надеясь после войны отъесться вдоволь.Но реальная жизнь решала эту проблему своим чередом,задавая суровый режим питания,нару-шение которого приводило к неадекватным последствиям организма,отчего самоограничение как инстинкт воли и само-обладания в новой изнанке бытия,где каждое движение для человека иного покроя,а не Нины,являло бы собой гулкое рыдание и недоступность общения в силу стенаний обречен-ного,наоборот вызывало у Нины неизменную бодрость духа, сияющую первичным светом радости,ровности настроения, желанием вникать во все и вся тех интересов,которыми жили близкие ей люди и,прежде всего,сыновья,раздвигающие еще пока темницы собственного мироздания в осознании хрусталь-ного свода небес судьбы возмужания.
Серебристые тополя,вечнозеленые пирамидальные кипари-сы,ухоженный асфалт дорог,столь нетипичный для районов Западной Сибири,практичные лица местных жителей, разбав-ленных восточным колоритом без остяцкой лунообразности сибиряков придавали мелькающим станциям колорит разме-ренной определенности,в которой понятие цены и стоимости являло собой не привычку спанья,а волнующее море выню-хивающих свой гешефт граждан в блинообразных головных уборах.
Союз советских граждан строился на века,о чем более полувека говорили,писали,утверждали государством измерен-ные люди,в преображенном сознании которых этническая ко-мета народов Союза являла собой нераздельное целое в раз-рушенности старого мира и отстроенности нового,где озве-рение этнических единиц не укладывалось в антропометри-ческие измерения коммунистического кодекса народов, про-никнутых любовью не к греху,распаду и косности,а плотью выстраданного единства народов,для которых нет тайников дыхания,пока русский народ ощупывает звезды,борется с прогнившим вконец капитализмом,сметая с прилавков своих городов все от лимонно-мандариновой и спиртовой продук-ции местных заводов до желтоглазого коньяка,пока денежные знаки всего государства рабочих и крестьян растворяются в темных подвалах местных палладинов примоских республик и краев,подторговывающих из-под полы тухловатой осетриной и черной икрой,запаянной в банки из-под балтийской кильки. Малый атом сепаратизма,национализма еще не растопырен-ный в тугих бумажниках руководящего государством персо-нала,если и существовал,то в тайных кабаках кабинетов руко-водящих начальников,которые пока причесывали время.
Колиглазчерным,желтозвездным вечером Алексей встре-тил их на вокзале душного Сочи,где все еще дышало звонко-голосыми распевами Алесандровича,и все вместе они доехали за считанные пятиминутки до тихой черноморской заводи, бросающей свои хлипкие волны на галечный берег, подни-мающийся мысом Видное,на котором притихшими чайками притаились местные санатории с каменными группами ку-пальщиц,фуникулерами и бесконечными лестницами для здо-ровых людей,приезжавших жизнь покуражить от семейной за-организованности по путевкам всезнающих профсоюзов,под волосищами лап которых всегда нужно было быть послушным и исполнительным.Темная Хоста как черная дыра преиспод-ней встретила приезжавших зазывными запахами шашлыков, чебуреков и треньканьем духовых оркестров,разбросанных по санаториям в приятной беспорядочности под аккомпонемент местных цикад и равнодушных лупоглазых магнолий,желтыми лунами выглядывающих то тут,то там из лаково-черной зелени листвы.
Алексей поместил жену и сына у хозяки дома,которая невесть что делала при их санатории,но очень уж важной шишкой не была,глядя на ее непрезентабельный и затрапез-ный вид.Разместив семью в большой и светлой комнате,он должен был удалиться,поскольку этого требовали почасовые процедуры в его санатории,взглянув с тревожным любопыт-ством на входившую в соседнюю комнату женщину с ребен-ком,сыном лет четырнадцати,спросив мимоходом у хозяйки дома,кто это такие.-А это жена Дунаевского с младшим сыном после случившегося с ними несчастья тихонько здесь отды-хают,"-ответила разговорчивая хозяйка.
И Нина сразу вспомнила страшную трагедию в их городе, случившуюся с дочерью директора “Запсибзолота”, студен-ткой мединститута,взбудоражевшую весь город и реакцию до-сужих голосов новосибирцев,увязавших этот случай с семьей Дунаевского и его таинственной смертью,которая позднее ста-ла именоваться “слабостью невыдержавшего сердца”.
Потекли дни,красившие“нежным светом” зелень кипари-сов,магнолий,потекли дни удивительного покоя,радости и вну-треннего смирения перед красотами самшитовой рощи, со-чинского дендрария с его горлопанским клекотом райских птиц,удивительные дни,в которых семья прощалась с тиши-ной и единством собственного “Я”,в которых стрелы напря-женности хостинского солнца можно было взешивать на ла-дони,расщепляя ногтем микрокосмы прибрежной гальки под небесами бездонного едва синего в своей безбрежности не-ба,проветриваемого божественными ветрами,набегавшими то с моря,то с гор,менявшими свою ориентацию в извилинах, на-ростах и уклонах,поросшего кустарником мыса Видное,иногда сбрасывавшего на головы отдыхающих и молнии,и громы,и ливни бушующей влаги,превращавшейся в потоки гремящей воды,быстро исчезавшей невесть куда в расселинах и промои-нах лесного ландшафта,поскольку местная река Хостинка, готова была принять и не такие потоки воды и грязи,перенося своих посетителей через подвесной канатный мост, стоявший как хрустальный свод над каменистыми берегами реки.
Время бежало вперед.А счастье имело свои границы.