Alexandre Katalov: Евгений

ТАЯ. Я сегодня видела нехороший сон. Рассказать?

БЕЛАН. Лучше не надо. Кстати, как там твой любвеобильный начальник поживает?

ТАЯ. Смотрит на меня испуганными глазами. В редакции даже спорят, кто теперь из нас завотделом. Ты ему не звонил?

БЕЛАН. Боже упаси! Только ужасом своего имени. И видишь, подействовало.

ТАЯ. Скажи, а они тебя могут снять с работы?

БЕЛАН. Пока я не совершил уголовного преступления и катастрофи-чески не снизил рейтинга популярности канала – навряд ли. По крайней мере так написано в моем контракте.

ТАЯ. А ты можешь мне его дать посмотреть?

БЕЛАН. Мой контракт? Он у Михейчика. Но я могу у него для тебя взять. Напомни только потом.

ТАЯ. Ну почему, почему все против тебя?

БЕЛАН ( кричит ). Хватит! Надоело! Почему все? Ты против меня? Михейчик против или Ирина? Что за навязчивая идея такая! Если я еще раз от тебя услышу, что все меня не любят...

Ну, извини, сорвался. Ну, прости. Нервы ни к черту, все это так просто не проходит. Я думал, что за четыре месяца ты уже изучила, что мне можно говорить, а что нет.

ТАЯ. Ты про себя мне никогда ничего не рассказываешь. Ну что я такого сказала?

БЕЛАН. Ты напомнила мне... Помнишь, как ты красочно описывала, что у вас в роду одни зеки и алкаши, но я больше всего уверен, что все они были любимыми детьми. А у меня все наоборот. Я почти эталон всех достоинств, но при этом не являюсь любимым сыном. Я проклят собственным отцом. Даже не знаю, что хуже.

ТАЯ. Как, проклят?

БЕЛАН. Когда мне было шестнадцать лет, я совершил преступление: украл у родной тетки сто рублей.

ТАЯ. И что?

БЕЛАН. Ничего. Об этом никто кроме тетки и родителей не узнал. Я как раз получал паспорт и отец сказал, чтобы я взял себе другую фамилию, не его. Так из Беланова я стал Беланом.

ТАЯ. Не может быть!

БЕЛАН. С тех пор я стараюсь прикасаться к деньгам как можно меньше. Так, кстати, когда я поступил в МГУ, и возник Михейчик, мой личный казначей.

ТАЯ. А с родителями? Ты с ними как?

БЕЛАН. Ты же знаешь как. Все в пределах приличий. Нормальная английская семья.

ТАЯ. А мать, она тебя не защищала?

БЕЛАН. А она ничего не знает. Я наплел ей бог знает чего, и она переживала уже не за меня, а за отца – какой я выродок, что искажаю их фамилию. До сих пор иногда пилит.

ТАЯ. Теперь понятно, почему ты запретил мне говорить им, что у нас будет ребенок? Сомневаешься, будут ли они рады? Но ведь сколько лет прошло.

БЕЛАН. Ну должны же быть у меня хоть какие-то отклонения от нормы.

ТАЯ. А может ты уже и сам этому не рад. Ты не хочешь, чтобы он был у нас, я же чувствую это. Но почему?

БЕЛАН. Вот потому. Наверно, надо было сразу еще тогда, в кабинете, рассказать тебе об этом, но я побоялся. Почему-то решил, что с твоей помощью сумею преодолеть это проклятие. Поэтому прошу, не обижайся на то, что я не сюсюкаю, как положено нормальным отцам, не говорю о пеленках и кроватках. Просто мне кажется, что если я не буду говорить об этом вслух и ничем себя не выдам, то ускользну от всего плохого и все у нас будет хорошо. Понимаешь о чем я?

ТАЯ. Мне надо все это как следует обдумать.

БЕЛАН. Вот и обдумывай, а я пошел. Мне пора.

ТАЯ. Разве я не с тобой?

БЕЛАН. Я думаю, тебе это не понравится. Одно дело отбрехиваться от конкретного судьи и обвинения, а другое – от скопища неврастеников. До ужаса не хочу, чтобы они вынудили меня говорить на их языке. Могу сорваться.

ТАЯ. Тогда я тем более должна быть рядом.

БЕЛАН. Для моральной поддержки?

ТАЯ. Пускай все видят, что у тебя молодая красивая жена, что ты полон сил, энергии и таланта. Дразнить гусей так дразнить!

МОХОВА. Повторяю еще раз, мы собрались здесь не для того, чтобы обвинять или осуждать кого-либо, а чтобы как следует разобраться в нездоровой общественной ситуации. Когда в обыденной жизни один человек противопоставляет себя всем окружающим, для тех, кто живет на соседней улице, это почти незаметно, но когда такой человек занимает видное место в культурно-социальной сфере, мы должны, по крайней мере, знать, для чего он это делает. Олег Викторович, ответьте, пожалуйста, на этот вопрос.

БЕЛАН. Для чего я противопоставляю себя всем окружающим?

МОХОВА. Да.

БЕЛАН. Моя главная служебная обязанность заключается в том, чтобы мой канал смотрело как можно большее количество телезрителей. Поэтому меня можно обвинять только в том, что я не достаточно занимаюсь саморекламой, а не наоборот.