Белогорский Евгений: Квантунская рапсодия

Желая спасти своё лицо на фоне растущих потерь русского флота, адмирал Алексеев не нашел ничего лучшего как провозгласить новую тактику ведения войны. Её главная задача заключалась в сохранение кораблей эскадры, путем отказа от активных действий на море.

Это решение наместника вызвало глухой ропот на кораблях. Рвущихся биться с врагом моряков, связывали по рукам и ногам и заставляли глядеть на корабли врага из внутренней гавани Порт-Артура. С этого дня, главными героями войны стали артиллеристы Электрического Утеса под командованием капитана Жуковского. Их пушки заставляли японские корабли держаться подальше от берега, не позволяя им проводить обстрел порта как это было днем 27 января.

Много раз японские броненосцы вступали в перестрелку с отважной батареей, стремясь заставить замолчать её, но всякий раз поспешно отступали, когда русские артиллеристы добивались попадания во вражеский корабль. Так пять десятидюймовых пушек защищали от врага крепость и притаившийся в ней флот.

Лишенные возможности уничтожить русские корабли огнем своих броненосцев, адмирал Тога решил прибегнуть к такому старинному оружию как брандеры. Нагрузив пароходы взрывчаткой и горючим материалом, японцы решили таранить стоявший у входа во внутреннюю гавань броненосец «Ретвизан» и уничтожить его.

Ночью 11 февраля, пять японских пароходов брандеров в сопровождении миноносцев устремились в атаку на «Ретвизан». Вначале их приняли за ожидаемые транспорты с углем и позволили приблизиться, но затем в них распознали брандеры и открыли огонь. Грохотали все прибрежные батарей, начиная от Утеса и заканчивая с Тигрового полуострова, а так же орудия самого броненосца. Благодаря интенсивному огню защитников Артура, один из пароходов был потоплен, другой выбросился на камни у горы Белого Волка, третий получив повреждение, ушел обратно в море. Однако двое брандеров, упорно продолжали сближаться с «Ретвизаном». Один из брандеров под градом снарядов затонул вблизи Золотой горы, зато второй практически добрался до сидевшего на мели броненосца. Несмотря на возникший, на борту пожар, брандер двигался к своей цели, до которой оставалось несколько десятков метров. Казалась гибель «Ретвизана» неминуема, но тут вмешался его величество случай.

Осколком снаряда разорвавшегося рядом с брандером были перебиты цепочки державшие якорь левого борта, и он моментально ушел на дно. Пароход немедленно бросило влево, и он выскочил на берег, так и не дойдя до броненосца совсем чуть-чуть.

Трудно себе было представить, что было бы, если бы горящий брандер врезался в беспомощно стоявший броненосец. Даже если бы таранный удар, не достиг своей цели, то наличие у борта гигантского костра создавало огромную угрозу для «Ретвизана» с его угольными ямами, артиллерийскими погребами и запасами горючих материалов.

Таково было положение дел, когда 24 февраля в Порт-Артур прибыл вице-адмирал Макаров. Сказать, что его ждали с нетерпением, значить ничего не сказать. Матросы и офицеры видели в нем человека способного одним своим присутствием изменить постыдное положение дел. Все они ждали, что командующий Тихоокеанским флотом не станет прятать корабли эскадры в «тихой луже» внутреннего рейда, а поведет их в бой против японцев. Моряки жаждали действий от адмирала и их надежды полностью оправдались.

Уже в первый же день своего приезда, прямо с поезда Макаров устремился на верфи, где своими глазами оценил степень повреждения кораблей и ужаснулся тому, как медленно проводился ремонт поврежденных кораблей. Впрочем, предвидя, что его могло ожидать в Артуре, Макаров привез с собой команду питерских мастеровых, сразу взявшихся за дело.

Прибытие командующего совпало со снятия с мели «Ретвизана», что было расценено всем гарнизоном как добрый знак. Сняв фуражки многие из команд кораблей крестились, глядя на адмиральский флаг взвившийся на «Аскольде», где до принятия дел у Старка расположился штаб Макарова.

С первых дней своего прибытия адмирал с утра до ночи проводил осмотры кораблей эскадры, и это сильно поднимало настроение моряков. Принимая рапорт командира, знакомясь с офицерами и расспрашивая матросов о службе, адмирал пробуждал в моряках боевой дух, столь основательно задушенный деятельностью наместника. Его слова напутствия: «Дай Бог, в добрый час молодцы!» действовали на экипажи кораблей лучше всякой похвалы.

- Этот настоящий! Сразу видно, что из простых моряков, знает всю нашу правду! – восторженно шептали комендоры и кочегары осмотренных адмиралом кораблей.