van Dantzig, Rudi: Voor een verloren soldaat ( (В честь пропавшего солдата), 1984-1985

Когда он просыпается, то сразу начинает плакать, и если не подойти к его кроватке, то он ревом оглашает весь дом.

Если поначалу я воспринимал свой отъезд довольно апатично, то теперь он проявился мне во всей своей реальности.

Зародившаяся тревога конвульсиями отдается в желудке. Страх сковывает моё тело. Меня тошнит.

Мой отец выводит велосипед из дома, закрывает за ним дверь и аккуратно спускает его с тротуара на мостовую.

Лицо у него застывшее и усталое.

Я взбираюсь на багажник велосипеда, отец устанавливает чемодан между мной и собой.

Я отодвигаюсь чуть назад и решетка багажника неприятно холодит мою задницу. Угол чемодана врезается мне в бедро.

Неуклюже, шатаясь, велосипед набирает скорость, стуча колесами по брусчатке.

На каждом выступе мостовой меня подбрасывает и я едва удерживаюсь, вцепившись в пиджак отца.

Прежде чем свернуть за угол, я бросаю последний взгляд на наши окна, на наш балкон.

Солнце отражается в окнах, а ветер раскачивает занавески.

До свидания.

Мы едем по улице Адмирала де Рютервега, затем по Розенграхт.

Я никогда не видел таких пустых, вымерших улиц.

Заржавевшие рельсы трамвайных путей тянутся вдоль мостовой.

Объезжая большую кучу песка, мы влетаем на тротуар.

Я с трудом удерживаю чемодан. Зачем мы так торопимся?

Мы проезжаем мимо пустого дома. Через разбитые окна я вижу мужчину и женщину,

стоящих на коленях и вырывающих доски пола. Заметив нас, они пугаются, женщина

наклоняется к полу и изчезает из поля зрения. Мне становится стыдно за своё любопытство и я отворачиваю голову.

"Автомобиль у плотины, рядом с дворцом", говорит мой отец.

"Я надеюсь что он уже там; если его ещё нет, то тебе придёться подождать его.

Я должен буду вернуться, из-за немцев. Да и Бобби наверное проснётся."

Возле магазина, который выглядит давно заброшенным из-за своего вида

грязных окон и полуразрушенного здания, стоит молчаливая очередь.

Мы с грохотом проезжаем мимо.

Мой взгляд пересекается со отсуствующим взглядом человека, прислонившегося и

опирёршегося на серую стену.

Я хочу вернуться, я не хочу уезжать.

Автомобиля пока не видно, возможно еще слишком рано.

Позже, у Дворца я замечаю прямоугольную тень: небольшой грузовик с брезентовым верхом.

Впереди, в кабине, сидит человек и смотрит через грязное лобовое стекло.

"Это автомобиль во Фрисландию, для детей "Фоккера"?

У человека сонные глаза. Он бормочет что-то, что я не могу разобрать.

Выясняется, что мы попали куда нужно и не ошиблись. Мы идем к заднему борту автомобиля и мой отец

поднимает чемодан в кузов.

"Что ты хочешь, остаться снаружи или помочь тебе забраться внутрь?"

Я заглядываю в кузов: как же я смогу туда забраться без помощи?

"Помоги мне влезть."

Железный пол кузова холодит колени.

В углу лежит куча серых одеял, но я не решаюсь взять одно себе.

"Папа...".

Мой отец ушёл вперед и разговаривает с водителем.

"Папа, мне не очень хорошо. Я хочу вернуться с тобой назад, мне будет очень плохо..."

Если бы тут была моя мама, то я бы громко и душераздирающе расплакался и остался бы с ней.

Она бы меня оставила.

"Нужно быть храбрым, мой мальчик."

Мой отец дает мне продовольственную карточку с несколькими талонами на питание.

"Позаботься о ней, её спросят у тебя во Фрисландии. Не потеряй."

Он приподнимается немного над кузовом грузовика и я обхватываю его шею руками.

"Ты позаботишься о себе, да? И пиши".

Я не могу ответить. Моё тело сжимает страх.

Сквозь пелену слёз я вижу, как синий пиджак отца удаляется от грузовика.

Вот он, в последний раз ярко освещенный солнцем, сворачивает за угол.

В путь.

В кабине водитель включает дворники.

"Я собираюсь отойти на время", говорит он, "Ещё не все подошли".

Стукнула дверь кабины.

Пара воробьев скачет на солнечной стороне улицы.

Я прячусь в дальний угол кузова и кладу чемодан рядом с собой. Подтягиваю колени, слеза падает на ногу и катится вниз.

Я просыпаюсь, когда кто-то толкает меня в плечо.

Рядом со мной садится девочка, с большим усердием пристраивающая свою сумку позади себя

Она наклоняется ко мне и издает звуки, средние между плачем и смехом.

У неё бантик на голове, съехавший вбок и красный нос, которым она часто-часто шмыгает.

Я сажусь. Добавилось семеро детей.

Они бледные и тихие, никто не разговаривает. Некоторые из них аккуратно

одетые, другие довольно потрепанны. Я вижу среди них мальчика с обритой головой. Вшивый король.