Алексей Мороз: Человеческие судьбы

Построен он был в 1814 году. Тогда пастухи невдалеке от деревни Мародкино и увидели икону Божией Матери, которая стояла в ветвях огромной липы. От образа исходил мягкий, тёплый свет. Несказанный трепет и благоговение охватили сердца пастухов, они побежали в деревню и известили народ о чудесной находке. Собрались крестьяне, взяли новоявленную святыню — образ Смоленской Божией Матери, иначе называемый Одигитрией, Путеводительницей, — и перенесли икону в часовню, за одиннадцать километров от этого места.

Утром следующего дня обнаружилось, что иконы в часовне нет. Её нашли в Мародкино, на том же месте, где и была она найдена. Собрались крестьяне во главе со священником и, отслужив молебен перед святым образом, крестным ходом опять перенесли его в часовню. Дверь тщательно закрыли и даже запечатали. Но тщетно. Икона опять исчезла. Снова вознеслась на дерево, на то же место.

И поняли люди: такова воля Божией Матери, и быть здесь церкви в честь Пресвятой Богородицы и Её иконы Одигитрии.

Собрался народ из окрестных сел, нашли рядом залежи глины, стали кирпичи обжигать и храм Божий ставить. Яйца для состава, которым кирпичи скрепляли, из разных мест возами возили. Так миром церковь и построили. А зимний тёплый придел — это уже после, через полвека появился...

Много чудес и исцелений происходило у этой иконы. Из разных сёл и городов специально ради молитвы перед чудотворным образом приезжали. Но после революции не избёг и этот храм участи большинства русских церквей. Колокол сбросили, крест низвергли, часть икон увезли в Новгород, а другие сожгли. Святотатцы, которые крест срывали и иконы жгли, вскоре погибли страшной смертью. Одного трактором раздавило, другого упавшим деревом убило. А те, которые иконы жгли, живьём в баньке сгорели, когда мылись. Видать, пьяные были, угорели и не заметили, как банька занялась.

А куда же, спросите, делась чудотворная икона?

Откуда пришла, туда и ушла...

По свидетельству очевидцев, в 1937 году все иконы из церкви повытаскивали и в грузовик побросали.

Одна женщина, ещё и ныне здравствующая, замыслила чудотворный образ сохранить и попросила милиционера отдать его, якобы из-за рамки, куда она хочет фотографию мужа, служившего в армии, вставить. «Берите», — сказал милиционер.

«Надо бы мне сразу убежать, — вспоминает она, — а я, дура, стою, держу святыню в руках и смотрю, что же дальше будет…»

А дальше — прибежал председатель сельсовета, ударил женщину по лицу, вырвал у неё икону и с криком: «Да ведь это их самая главная поповская икона!» — бросил чудотворный образ в кузов машины.

В этот момент некоторые из окружавших грузовик людей, человек десять, в основном дети, увидели, как над машиной поднимается светлое облако, и в этом облаке стоит Пресвятая Богородица, держит в руках Свою икону и медленно поднимается к небу. Кто был чист сердцем и светел душою — тот удостоился это видеть!

Икона исчезла. Как ни искали её в машине и по всему Мародкино, как потом ни обыскивали грузовик в Новгороде, иконы не нашли. Чудотворный образ пришёл с неба и ушёл туда, когда стал не нужен людям. Но благословение Божией Матери навсегда осталось на этом месте. Это отразилось и на дальнейшей судьбе церкви. Вначале сделали там МТС, трактора ставили. Затем, когда началась война, советские войска при отходе решили церковь взорвать, чтоб врагу не досталась. Да что там храм, дома все у местных жителей сожгли, больных из хат выносили, детей выгоняли, а жилища сжигали, чтобы немцам хуже было. Не знаю, как от этого немцам, но старикам, женщинам, детям пришлось прожить холодную осень и зиму в землянках. До сих пор люди это былое "геройство" недобрым словом вспоминают.

Ну так вот, заминировали церковь, приготовились рвануть, да тут противник неожиданно появился, пришлось бежать, оставив храм неразрушенным.

Немцы в церкви конюшню устроили. Но пришло время, и их погнали. Они также под храм не одну сотню килограммов тола заложили, но взорвать не успели — наши войска подошли.

Так и осталась стоять церковь Божия под покровом Пресвятой Богородицы до сего дня.

Вернувшись из поездки, я твёрдо решил — буду служить в этой церкви. Трудность дороги, соседи-бандиты, нищета прихода не пугали. По молодости хотелось подвизаться: нести тяготы, болезни, уединение ради Христа, стяжать непрестанную Иисусову молитву.

Место для этого как нельзя более подходило. Жены и детей тогда у меня ещё не было. Мать и отец были относительно здоровы, человек я был физически довольно крепкий, трудностей и опасностей не боялся.