Андрей Смирнов - Лопухи и лебеда

– Ты слухай, Ванькя, слухай, чего старшой гутарить. Он табе таперя в отца место, и ты должон ему виноватиться…

Иван смотрит в окно. Полощутся тополя на ветру.

Феклуша сидит со стариками.

– Кваску бы, хозяюшка…

– Здеся таперя хозяйка молодая, моя места таперя за печкей…

Панька, раскрасневшаяся, снует у столов.

– И, тетенька, грех вам гутарить, кому же кусок послаже да угол потеплей!

Феклуша довольна, но, не утерпев, указывает:

– А Мартынке кутьи не досталося…

– …Врагу не сдаетца наш гордый “Варях”… – затягивает мужик.

Ему напоминают:

– Не на свадьбе гуляешь.

Он соглашается:

– И впрямь…

Двор опустел. Феклуша закрывает ставни.

Иван сидит на камне под навесом сарая. Подходит Егор, закуривает.

– Вот она как, жисть-то повернулася, – вздыхает он. – Сироты мы с тобой, братка…

– Делиться будем, Егорша, – угрюмо говорит Иван.

– Энто ты из башки выбрось. Ни полушки не дам.

– Не дашь – силком заставют. Мир поделить.

– Насупротив братана иттить? Забыл, чего тятя наказывали? Ишо могилку-то только зарыли…

Феклуша у крыльца прислушивается к разговору мужиков, но подойти не решается.

– Как привел свою анчутку, всё наперекосяк завалилася, – бормочет Егор. – Кабы не она, и папаня живые были…

Иван молчит. Егор вдруг всхлипывает, хватает его за рубаху:

– На кого бросить хошь, Ванькя? Они же мине заедять!

Иван стряхивает его руки:

– Завтре к сотскому. И конец разговору.

К воротам хутора подъезжает телега, груженная всяким скарбом – соха, борона, сундуки, табуретки. Иван ведет лошадь в поводу. Впереди бежит пес, следом бредет корова, привязанная к задку телеги.

Варвара отворяет покосившиеся створки ворот. Они заходят на двор.

Рига с током заросла крапивой. Позади колодца виднеется соломенная крыша огромного шалаша. За оградой тянется до самого горизонта бурое поле.

– Одни облоги, – хмурится Иван. – И впрямь холку порвешь буераки энти пахать…

По стертым ступенькам они спускаются в землянку.

Иван стукнулся головой о бревенчатый накат низкого потолка. Длинная горница теряется в полутьме, свет падает из узкого оконца под крышей.

Варвара косится на грязный земляной пол, трогает трещины рассевшейся, давно не беленной печи. По стене тянутся нары человек на двадцать. Там и сям валяется тряпье, чугуны, поломанные ульи.

– У его тута шашнадцать душ зимовало, у Сухалёва, – говорит Иван, принюхиваясь. – А дух стылый, нежилой…

– Зато сами себе хозяева, – бормочет Варвара.

Иван идет за сохой по целине.

Моросит дождик, листва берез на краю поля золотится. Тлеет костер, ворохом навалены корчеванные кусты, ветер гоняет клочья дыма.

Иван останавливает лошадь, садится на корточки, подкапывает камень.

Подходит Варвара. Вдвоем они тащат камень на край поля, где высится горка из сложенных камней.

Стукает дверь, Варвара, схватив лампу, спешит в сени.

– Иде ты запропамши? Ой, мамыньки, как есть – водяной!

Иван, насквозь промокший, стягивает рубаху. Под ним лужа.

– Как раз горяченького похлебать да на печку. – Она торопится, тащит утирку и сухую одёжу. – Скидавай всё, глянь, текеть, как с утопленника…

Она хлопочет у стола, достает с загнетки дымящийся горшок, отрезает краюху хлеба.

– Хлебы маненько подгоремши. Печка c норовом, ишо не приловчилася. А тяпло держить, не зазябнем…

Горница прибрана – печь блестит свежей побелкой, огонек лампадки мерцает под иконой в красном углу. Иван садится за стол:

– Вина нету?

Варвара виновато разводит руками:

– Откуль ему взяться?

Она стоит, смотрит, как он ест.

– Тута полку ишо б одну али пару, приколотишь? А то чугунчики на земле, неладно… Глянь, чего нашла…

Она принесла и положила перед ним ходики с потемневшим циферблатом.

– Карасином помыла, кажись, они целые. Поглядишь? Гирьки в сарае валялися. Вот тута и повесить. Мы сидим, а они себе стук-стук, то-то важно будеть…

Иван молча хлебает щи.

Под утро приснился Варваре сон.

Как будто догорают дрова в печи, пробежит пламя и спадет, угли мерцают. А сама печка вроде как не в избе стоит – не то в поле, не то на опушке.

И вдруг хлынула вода из печи и хлещет потоком, заливая все вокруг…

С перепугу Варвара проснулась и села на полатях.

В окошко под крышей пробивается рассвет. Ходики тикают на стене. Никого нет.

Варвара тащит в сарай котел с горячим варевом. Свиньи, толкаясь, спешат к корыту.

Она садится к корове, оглаживает вымя. На дворе стукает калитка. Слышны неверные шаги, громко хлопает дверь землянки. Варвара доит.