Алексей Башилов - Длиною в жизнь (сборник)

Я пойду по речке, крепким льдом покрытой,
Разыщу источник родниковых вод.
Зачерпну ведром я влаги серебристой,
Как святую – принесу на целый год.

В доме, будто в храме Господа родного,
Разолью в бутылки, освящу углы.
Вспомню из Николы Коленьку Рубцова
И приму душою чистые стихи.

Кружится, кружится в вальсе снежок.
Вьётся и вьётся реформы дымок.
Гордый профессор молчать перестал.
Полный предел для науки настал.

Выдумал кто-то в туманной дали
В хаос реформы науку ввести.
Лет уже двадцать пинают её,
Много людей с той поры полегло.

В храме науки профессор один.
Голые стены, а он – господин.
Тяжко стоять на посту одному.
Видит своё отраженье в аду.

Некому мысли свои предложить.
Хлеба горбушку и ту посолить.
Тускло горит озаренья фонарь.
Всё он отдал на священный алтарь.

Строгий профессор лампаду зажёг.
Книжную мудрость он долго берёг.
Держит упрямо он нить жития.
Может, ослабнет реформы петля?

Срок немалый профессор страдает.
Хитрый чиновник не уступает.
Вот уж последний запас крутизны
Выдал мудрец для защиты страны.

Тянет удавку реформа-балда,
Но не сдаётся профессор, когда,
Чтоб средь людей был научный прогресс,
Принял по жизни он тягостный крест.

Тут снизошли силы небесные,
Для победы мощью известные.
Держится стойко, готовит отпор.
Помнит ещё, что под лавкой топор.

Вихрем реформы тут закрутились.
Сбились чинуши, в рать снарядились.
Только профессор упорно стоит.
Нет, не уступит, он всех победит!

Никнет злодей, глаза опустились.
Знать, у профессора силы скопились.
Видит он, всходит от солнца заря.
Надо готовить поход для добра.

Лучик прошёлся поверх головы.
Птицы ожили, встряхнулись орлы.
Тень заскользила, не пряча анфас.
Глядь, у реформ появился окрас.

Всё ближе, ясней очертания
Новой, очень модной кампании.
Сердце тревожно забилось в груди:
Ведь могут в науку средства пойти.

Долго учёный сей миг поджидал.
Ларец протёр и труды подсобрал.
Ждёт он, считает, а тут Новый год,
Будто узнал, на подмогу идёт.

С ним уже сумка различных чудес.
Весь заискрился тут сказочный лес.
Замерли все, является чудо.
Сникло, трепещет злобное худо.

Гневно тряхнул Дед Мороз бородой.
Топнул-притопнул волшебной ногой.
Подбросил пригоршню снежной пурги:
«Ну же, беспутное племя, беги!»

И вот тебе раз, удивление.
Неземное, точно, явление:
Храбрый профессор вдруг стал молодым,
Ну а чиновник растаял как дым.

Вышел в трубу, над землёй пропарил.
Вспыхнул, крутнулся и облик сменил.
Новой одеждой себя нарядил,
Прыгнул в метро, по «кольцу» укатил.

Что же профессор? Теперь молодой?
Сразу простился с седой бородой?
Видятся прежняя стать и напор,
Чтоб бороздить весь научный простор.

Компас в руках и циркуль в кармане,
Белый блокнот, чертёжик в футляре.
Есть на науку опять претендент,
Ба, так ведь это его же студент.

В белой рубашке, модно подстрижен,
Он для науки очень ведь нужен.
Долог и труден научный маршрут,
Но он уже, точно, двинулся в путь.

Чуткий профессор затих, ни гу-гу.
«Вот уж ему я теперь помогу!
Выведу в люди, всему научу.
Этому парню и воз по плечу!»

Только подумал студента призвать
Новую сильную мысль собирать,
Тут же ожили реформы вовне,
Скачет чиновник верхом на коне.

Это стосильный заморский конёк.
Только чинуше совсем невдомёк:
Резво-строптивый Конёк-Горбунок
В рынок уже полстраны уволок.

Горе-чиновник совсем не простак,
Множит и множит тихонечко брак.
Вроде, чтоб лучше и всё для людей.
Сам же улыбчив, надменный злодей.

Пепельный взгляд серых муторных глаз
Снова готовит реформы указ.
Дети его уж давно за «бугром».
Как же наука? Ну, это потом.

Добрый профессор к студенту приник.
Рвётся наружу в нём радостный крик.
«Будет наука опять продлена:
Этакий юноша принят не зря!»