Геннадий Пискарев - Сильнее разума

Непосредственный участник Афганской войны, человек видевший смерть не только товарищей по оружию, но и не раз чувствовавший ее холодное дыхание на себе. Спасавший других, и спасаемый сам другими, видевший стойкость и героизм, но испытавший не раз и леденящий страх как за судьбы друзей, так и свою долю, Александр Киселёв избежал заманчивого соблазна – заставляющего многих пишущих или снимающих кино на подобные темы, прибегать к все более и более превосходным степеням и звонким метафорам. И тем не менее, многое, сказанное и показанное им, просто пронзает душу: «… На носилках несут смертельно раненых детей (повесть «Взрыв»)… Один умирал с разорванным животом и выпущенными кишками. В агонии он метался, тельце дрожало, дергалось…прибежавшие тут же родители в истерике рвали на себе волосы, громко кричал отец, из его глаз ручьем катились слезы, потом они бились головами о стену, падали на пол больничного корридора рядом с моей кушеткой… Я никогда не видел выражения страшного горя такой силы и надрыва. Это был настоящий ужас! Это было новое потрясение для меня. Нервы мои не выдержали и я в безысходности плакал вместе с родителями погибших детей».

Вот оно истинное лицо воина-интернационалиста, русского человека, в страданиях своих никогда не озлобляющегося, мысли которого направлены не к мести, воспетой до святости в европейской литературе, а только к искоренению зла всеми путями и средствами, ибо зло порождает только зло.

Так удивительно ли, что когда мы ввели свои войска в Афганистан, среди военнослужащих и гражданских специалистов было огромное количество добровольцев. В их числе оказался и автор рецензируемой книги – Александр Киселёв. Да, наивным и доверчивым, свято верившим во всепобеждающие коммунистические идеи, к которым тянутся якобы все люди доброй воли земли. Не видя Афганистана, он любил его всей душой, не зная людей его, рвался помочь им, мучающимся в раздоре гражданской войны, и под игом эксплуататоров и диктаторов. В принципе такие чувства одолевали наверное многих, и особенно молодых людей, в нашей стране той поры. Помню, песню, которую пела в 50-е годы вся страна. Правда, то была песня об Индонезии, написанная студентом литературного института, не видевшего этой экзотической страны даже во сне:

Да, мы хранили любовь ко всем людям Земли. Интернационализм был в нашей крови. А вообще, как писал Иван Ильин: «Народы не выбирают себе своих жребиев, каждый приемлет свое бремя и свое задание свыше. Так получили и мы, русские, наше бремя и наше задание. И это бремя превратило всю нашу историю в живую трагедию жертвы: и вся жизнь нашего народа стала самоотверженным служением, непрерывным и часто непосильным… И как часто другие народы спасались нашими жертвами и безмолвно и безвозвратно принимали наше великое служение… с тем, чтобы потом говорить о нас как о «некультурном народе» или «низшей расе».

В книге Александра Киселёва имеется немало подтверждений этих горьких и высоких мыслей великого философа. Афганцы – прирожденные торгаши. Такими заставляет их быть тамошняя среда на уровне ментальности еще 16 века. Главное у них ввести в заблуждение – запутать и обмануть – как бы мимоходом замечает автор, но рассуждения ведет глубокие: они другие люди. И их надо понять. Какие же это другие люди? Существующие сейчас в одно время с нами, но в другой стране, в другой ментальности. Не в романе, не в фильме, а в обычной жизни? Только через свидетельство тех, кто имел возможность подольше пожить среди других, с иным укладом жизни граждан, можно кое-что узнать на этот счет. Киселёв оказался внимательным наблюдателем-социологом, его характеристики местному населению, обычному обывателю – действенная помощь тем, кому предстоит еще сталкиваться с афганскими представителями.

История создается людьми. Большая историческая реальность возникает из малых реальностей, имеющих индивидуальные очертания. Нельзя постичь время, не постигнув создавших его людей. Этой мыслью и руководствовался автор данной книги, когда обращал свой взор на простых, обычных как советских, так и афганских граждан, создавая великолепные образы рядовых пехотинцев, танкистов, медсестер, хлебопеков – со всеми присущими им человеческими слабостями и доблестями. Да, да, доблестями. Конечно, о них не скажешь, что это незаурядные натуры, но ведь, к примеру, у Шолоховского Семена Давыдова, выходца из рабочих, тоже вроде бы нет исключительных черт. Однако, благодаря жизненности, правдивости, реалистичности изображения, приобрел он весьма надежную долговечность. Умение увидеть необычное в обычном, показать тот или и ной общественный водораздел, проходящий не через фундаментальные катаклизмы, а через души людей – отличительная черта творчества Киселёва, отмечаемая не только мною.