Леонид Савельев: Расклейщик объявлений

Смартфон запикал, давая знать, что ожидание клиента больше невозможно и нужно или ехать, или отказываться. Вздохнув, я вышел из машины и зашёл в рюмочную. В нос ударил резкий запах пота, мочи и перегара. Володя сидел, приобняв за плечи явно нетрезвую, неряшливо одетую женщину. Рядом за столом восседали четверо маргинальных мужиков и женщина с фингалом под глазом.

– Володь, поехали. Уже двадцать минут прошло.

– Руслан, сейчас. Сейчас, дружище! Вот, возьми деньги, подожди немного. Мне с девушкой побеседовать нужно.

– Ну хорошо, давайте.

– Иди-иди, таксёр! Тебе сказали ждать, значит жди. Холуй.

Я не стал ничего ей говорить. Стоит ли разговаривать с такими алкашками? Сев в машину, я включил «Наше радио». Мысли куда-то ушли, я просто слушал старую знакомую: «Аргентина-Ямайка, пять-ноль» Шифрина. Дверь в кафе распахнулась и оттуда выбежала алкашка, с которой разговаривал мой пассажир. Убежать она не успела. Рука Владимира схватила её за капюшон куртки и, развернув, что было силы, ударила лицом о дверь. Владимир что-то кричал. Ударив её голову ещё раз, он с кулака свалил её на землю. Открыв дверь машины, я вышел.

– Ты чего, Вова? На хрена?

– Русик! Она, сука, мне рожу оцарапала, падла!

Размахнувшись, он ударил лежащую ногой в живот. Та закашляла, застонала.

– Угомонись! Угомониииись! Не бееей меня!

Володя закрыл дверь и вернулся в кафе. Я достал сигарету и прикурил. Не совсем было понятно, как быть дальше. Уехать? Но у меня в машине сумка клиента. Я направился к входу в рюмочную. Дверь открылась, и вышедшая женщина с фингалом под глазом начала поднимать пострадавшую. Поравнявшись с ними, я остановился. Лежавшая была грязная, её подружка вполне справится, помогать не стал. Подождав, пока они отойдут, я зашёл в кафе. Клиент стоял у стола с пластиковым стаканом пива в руке. За столом сидели маргиналы.

– Уезжай, Вова, сейчас менты приедут.

– Да хер с ними! Что они мне?

– Володя! Если не едешь, забери сумку, и я поехал.

– Руслан? Едем, едем. Меня жена дома ждёт…Ты ментов, что ль, вызвала? – Володя повернулся к стоящей за стойкой пожилой полной женщине. Та спокойно кивнула головой. Дверь открылась, и вошли двое полицейских в бронежилетах, касках и с автоматами. Как же они оперативно, когда не нужно. Вот почему мне всегда не везёт? Ну, на кой хрен я пошёл в это кафе? Сидел бы в машине! Теперь точно заберут как свидетеля, и ночь проведу не на работе, а в участке.

– Так что тут случилось?

Один полицейский встал у входа, перегородив выход, другой вышел на середину помещения.

– Всё нормально, мужики! – Володя, достав какое-то удостоверение, протянул полицейскому. – Эта шмара тут сидела и оцарапала меня. Ну, я ей с руки и накатил, потом с ноги. Охренели совсем шаболды, совсем страх потеряли.

Полицейский, посмотрев ксиву, с уважением взглянув на Владимира, вернул ему «корочки».

– А где она?

– На улице нет?

– Нет.

Полицейский кивнул своему напарнику у дверей, тот вышел. Руслан, Володя и второй полицейский направились на улицу за ним.

– Нет?

– Нет.

– Тогда отменяем вызов.

Полицейский достал рацию и сообщил о ложном вызове.

– Мужики! Хрен ли вы тут по городу ездите? Давайте ко мне на Донбасс! Я вербую тут. Там и деньги реальные, и работа не то, что сейчас у вас.

Володя улыбнулся, дружески похлопав одного из них по плечу, достал сигарету и закурил. Полицейские молчали. Но чувствовалось молчаливое уважение к этому крепкому мужчине, стоящему с пластиковым стаканом пива.

– Вы не ходите по таким заведеньям-то. Эту забегаловку давно снести уже пора.

Когда полицейские уехали, а Володя допил пиво, сели в машину.

– Сильно она меня поцарапала? Дай посмотрю.

Откинув козырёк над лобовым стеклом, он смотрел на небольшую царапину на щеке.

– Вот ведь сука!

Молча завел двигатель. Тронулись.

– Я ведь, Руслан, такую судьбу прожил. Вот в свои пятьдесят лет отсидел уже девятнадцать с половиной.

– Многовато.

– Да. Я срочником был в Афгане. Потом поступил в рязанское училище. Я гэрэушник. По славянской группе нас учили. Так что в совершенстве хохляцкий, белорусский, молдавский, болгарский. Потом… Ну, там было… Короче, подставили нас. Девять лет дали.

– На губу? Штрафбат?

– Какую губу? Ты о чем? Охренел, что ль! На общую зону. Я ж не мент. Там накатил охраннику узкоглазому на пятом году. Набавили ещё пять. В общем, по тюрьмам вот получилось почти двадцать лет.

– Да… Сочувствую.