Алан Гринспен - Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы

По преданию, президент Линдон Джонсон, подписывая Закон о гражданских правах, заявил: «Мы потеряли Юг на поколение вперед». Если он и вправду произнес эти слова, то оказался пророком. Сенаторы-демократы с Юга под предводительством Ричарда Расселла из штата Джорджия чувствовали измену со стороны их лидера из Техаса. Количество демократов, представляющих штаты глубокого Юга в сенате, уменьшилось с 17 из 18 в 1964 году до четырех из 18 в 2004 году. В той же пропорции сократилось количество демократов и в палате представителей. С продвижением северной промышленности на юг преобладающее влияние демократов на политику Юга, утвердившееся после Второй мировой войны, неизбежно должно была кончиться. Закон о гражданских правах ускорил этот процесс. Мне, как республиканцу, жаль, что хороший результат был использован в дурных целях.

Характер фракционных собраний в конгрессе — по два в каждой палате — с годами резко изменился. Раньше в каждом из них — два у республиканцев и два у демократов — участвовали либералы, умеренные и консерваторы. Безусловно, количественное соотношение могло немного меняться, однако обычно ни на одном из четырех собраний у участников не было возможности, объединившись, составить подавляющее большинство* Голоса при принятии законов обычно распределялись так: демократы — 60% «за». 40% «против»; республиканцы — 40% «за», 60% «против», или наоборот.

Сегодня собрания фракций конгресса, отражающие изменения в партийной принадлежности южан, стали либо преимущественно либеральными (демократы), либо консервативными (республиканцы). Соответственно, голоса при обсуждении законопроектов распределяются теперь не в соотношении 60% к 40%, как раньше, а в пропорции 95% к 5%. В итоге принимаемые законы стали сильно партийными.

Могут сказать, что для нашей истории всегда были характерны трения между либералами и консерваторами. Тем не менее никто не выступал под знаменем «консервативная партия» или «либеральная партия». Механизмы управления — состав комитетов и партийная принадлежность лидеров — были демократическими или республиканскими, а курс определяла правящая партия. Влияние, которое в конечном итоге республиканцы стали оказывать на политику южных штатов, привело к паритету представительства двух основных партий, однако вызвало идеологический раскол между консервативными республиканцами и либеральными демократами. Существует. однако, еще огромный неопределившийся центр, и, возможно.

именно из него будет выдвинут перспективный кандидат в президенты в 2008 или 201 2 году

Политические разногласия теперь — не просто повод блеснуть остроумием для влиятельных политических обозревателей. Власть стала пугающе несостоятельной. Средства массовой информации и толпы людей, которые пришли попрощаться с Джеральдом Фордом, оплакивали не только бывшего президента, но и коллегиальный подход в политике. Не прошло и двух месяцев, как американские избиратели лишили республиканцев лидерства в конгрессе. Я не считаю это победой демократов. Это поражение республиканцев. Демократы пришли к власти в конгрессе, поскольку они остались единственной партией, сохранившей свою репутацию,

Я часто размышляю, может ли связка «кандидат в президенты от республиканцев и кандидат в вице-президенты от демократов» или наоборот привлечь огромный неопределившийся центр. Возможно, этот вопрос стоял бы не так остро в условиях мира на Земле. Казалось бы, когда принятием массы решений в области экономики управляет «невидимая рука» глобализации, лидерство должно терять свое значение. Однако после 11 сентября 2001 года ситуация изменилась. Теперь чрезвычайно важно, кто держит бразды правления.

Как председатель ФРС я часто сталкивался с тем, что решение неотложных экономических проблем невозможно без учета взаимодействия человеческих страстей и рыночных сил во всем его многообразии. В предыдущих главах я рассказывал о том, как пришел к пониманию внутренних процессов экономического мира, о своем пути познания длиною в 60 лет. Теперь настало время поговорить о выводах. Попробую изложить мои представления о силах, связывающих мировую экономику в единое целое и заставляющих ее эволюционировать, а также о силах, грозящих разрушить ее.

Еще в начале моей профессиональной карьеры я пришел к заключению, что главным фактором экономического роста и фундаментом нашего уровня жизни является конкуренция. Эра глобализации, в которую мы вступили десятилетия спустя, не потребовала значительного пересмотра моих представлений. Когда в 1987 году президент Рейган назначил меня председателем ФРС, многих беспокоило то, что я не имею опыта работы в сфере международной экономики. У критиков, надо сказать, были основания для сомнений. Компания Townsend-Greenspan, которой я руководил [ориентировалась на внутренний рынок и практически не соприкасалась с международной экономикой, если не считать экономики международного нефтяного бизнеса. Работа в Экономическом совете в середине 1970-х годов позволила мне познакомиться с успехами и неудачами стран Европы и в какой-то мере стран Азии. Однако лишь оказавшись в кресле председателя ФРС в августе 1987 года, я напрямую столкнулся с проблемами остального мира и силами, которые им двигали. Периодические кризисы в странах Латинской Америки на протяжении 1980-х и 1990-х годов, развал Советского Союза и его экономической системы, преддефолтное состояние Мексики в 1995 году и ужасные финансовые кризисы на развивающихся рынках, завершившиеся российским дефолтом 1998 года, заставили меня кардинальным образом изменить приоритеты и сместить центр внимания. Моим первым наставником в ФРС стал руководитель Департамента международных финансов Тед Трумэн. Этот дальний родственник президента Гарри Трумэна получил степень доктора философии в Йельском университете, где преподавал несколько лет до прихода в ФРС. Я многому научился у Теда, пока мы работали вместе. В 1998 году его назначили помощником министра финансов по международным вопросам, а на смену ему пришла Карен Джонсон, получившая докторскую степень в Массачусетском технологическом институте.