Салават Асфатуллин - Экономическая безопасность страны

Справедливости ради следует признать: неудовлетворенность «шокотерапевтов» все же имеет некоторые основания. Дело в том, что радикальные либералы пока не сумели «долечить» по своим рецептам важнейшие элементы инфраструктуры народного хозяйства, гарантирующие целостность воспроизводственного процесса в общественном масштабе, в том числе такую ключевую жизнеобеспечивающую систему для всех отраслей и субъектов экономики, не говоря уж о населении (тем более в нашей стране с ее особыми географическими и природно-климатическими параметрами), как электроэнергетика. Единой электроэнергетической системе нанесен серьезнейший ущерб, но проведение по отношению к ней, а также к железнодорожному комплексу и жилищно-коммунальному хозяйству полного курса «шокотерапии» добило бы экономику и социальную сферу страны, не оставив России шансов на сохранение в качестве целостного и независимого государства. «В результате более чем десятилетнего периода последовательной реализации в постсоветской России радикальной либералистской модели экономического реформирования, основанной на тотальной приватизации госсобственности, отечественной электроэнергетике нанесен мощный, сокрушительный удар» [Кудрявый В. Об альтернативе проектируемому варианту реформирования отечественной электроэнергетики // Российский экономический журнал. 2002. № 10. С. 30]. Раскрывая этот тезис, один из лучших в стране специалистов по управлению данной отраслью приводит печальные факты относительно перевода последней в режим стагнации, резкого спада производства и производительности труда. «Одним из итогов приватизационной эпопеи является иррационально большое – около 100 – число энергокомпаний… Эти компании на три порядка различаются по объему реализации продукции и по капитализации, что, естественно, не позволяет концентрировать ресурсы для решения даже текущих, не говоря уж о перспективных, задач. Раздробленность электроэнергетики – одна из главных причин низкой привлекательности отрасли для любых инвесторов и ее высокой затратности» [Там же. С. 31].

Каковы же причины живучести идей «шоковой терапии», принципов радикального либерализма, на которых она основана? Главные из них, несомненно, связаны с идеологическими интересами (реализация которых требует скорейшего и любой ценой – даже ценой подрыва национальной безопасности – устранения любых социалистических элементов), а также с экономическими интересами конкретных групп лиц.

Интересы первого и второго рода взаимосвязаны. С одной стороны, властным кругам, нацелившимся на скорейшее разрушение социалистической системы, требовалась мощная социальная база, беспрецедентно быстро создать которую можно было только путем раздачи госсобственности избранным персоналиям и их группам (путем утверждения «капитализма для своих»). С другой – возникавшие экономически влиятельные группы с самого начала энергично «выходили» на властные структуры, добиваясь перехода в свою собственность все новых и новых «филейных» частей национального богатства. Отсюда – взяточничество, коррупция, тайные сделки, махинации, полный произвол в процессах денационализации. Такие встречные контакты неизбежно ведут к сращиванию интересов официальных и частнохозяйственных групп, к возникновению и расширенному воспроизводству их партнерства.

Эти действительные причины воспроизводимости либералистских принципов в госрегулировании экономики до сих пор в должной мере не осознаются. Все еще можно услышать и о «дефиците концепций и программ рыночной трансформации», и об «ошибках», и об «искренних заблуждениях», «радужных иллюзиях» и т. п. наших радикальных реформаторов (об их «романтизме»). Первое, стоит подчеркнуть, просто неправда. Ошибки, если исходить из логики самой избранной в России реформационной модели, может быть, и были, но вряд ли серьезные; в этом смысле лавры российских «шокотерапевтов» вполне заслуженные.

«Ситуация с экономикой, балансирующей между планом и рынком, стала настоящим кошмаром для ряда стран. Но этого могло и не быть, если бы одна группа лиц, проводивших преобразования, не поддалась искушению перераспределить государственную собственность в своих интересах, а другая – не занималась бы безответственным экспериментированием на столь «плодородном поле»» [Там же. С. 115]. Впрочем, оценка реформационной ситуации в практикующих либералистскую модель постсоциалистических странах с использованием понятия «ошибка» возможна, но вовсе не в плане неудачных действий по реализации принятой стратегии, а в отношении самого выбора последней. В этом смысле нельзя не согласиться со следующим суждением: «… Ответственность за возникновение столь ужасной ситуации после «шоковой терапии» и «творческого разрушения» полностью лежит на лидерах переходных стран. И это справедливо, поскольку существовал и другой путь, который мог бы в некоторой степени сгладить социальные трудности и ускорить выздоровление экономики. Этот подход, заключавшийся в постепенной, но всесторонней и целенаправленной реформе, создании новой макроструктуры и переосмысливании роли государства, был либо вовсе не принят, либо применялся лишь частично» [Там же. С. 144].