Катрин Марсал - Кто готовил Адаму Смиту?

Если вслед за чикагскими экономистами считать, что для каждого хозяйства есть функция общей выгоды, все внутрисемейные конфликты становятся невидимыми. В действительности внешние доходы, разумеется, могут влиять на распределение власти в семье, что в свою очередь окажет влияние на семейный выбор. Маму можно слушать меньше, потому что счета оплачивает папа.

То, что конкуренция и покупательская способность имеют значение повсюду, но не в семье (как, впрочем, и многое другое из того, что мы называем национальной экономикой), есть не более чем неверное предположение. Как бы экономисты ни подсчитывали, вывод всегда один: подчинённое положение женщины рационально. А то, что её экономическое положение в любой точке мира менее выгодно, есть результат свободного выбора, чего же ещё?

Портрет индивида из экономического опуса бестелесен и, значит, беспол. Одновременно человек экономический обладает всеми качествами, которые наша культура ассоциирует с мужественностью. Он рационален, дистанцирован, объективен, конкурентоспособен, одинок, независим, эгоцентричен, руководствуется здравым смыслом и намерен завоевать мир. Он знает, чего хочет, и добивается своего.

А всё, что его не касается – чувство, тело, зависимость, общность, самопожертвование, нежность, естественность, нерасчётливость, пассивность, привязанность, – ассоциируется с женщиной.

Но это случайность, утверждают экономисты.

Чикагские экономисты открыли существование женщин и доукомплектовали ими свои модели так, словно женщины точно такие же, как мужчины. Но всё оказалось сложнее, чем думал Гэри Беккер. Теория о человеке экономическом ещё со времён Адама Смита предполагала, что есть кто-то, кто заботится, ухаживает, кто зависим. Человек экономический приобретает здравый смысл и свободу именно потому что у него есть кто-то, всему этому противопоставленный. Можно утверждать, что миром управляет личный интерес, потому что существует и другой мир, которым управляет нечто иное. И эти два мира должны отличаться друг от друга. Мужской мир – одно, женский – другое.

Хочешь попасть в историю экономики – стань таким, как человек экономический. Тебе придётся принять его концепцию мужественности. Но одновременно так называемая экономика несёт в себе и другую историю. Историю обо всём том, что пришлось исключить, дабы человек экономический смог стать тем, кем он стал. Чтобы он смог сказать, что иного не существует.

Кто-то должен стать чувством, чтобы он мог стать разумом. Кто-то должен стать телом, чтобы он мог избавиться от своего. Кто-то должен быть зависимым, чтобы он мог стать самодостаточным. Кто-то должен быть нежным, чтобы он мог завоевать мир. Кто-то должен жертвовать собой, чтобы он мог быть эгоистом.

Кто-то должен приготовить бифштекс, чтобы Адам Смит мог сказать, что этот кто-то не играет никакой роли.

В которой мы видим, что наш пакт с человеком экономическим не такой, как мы думали

«Экономика вертится вокруг денег, и это хорошо», – изрёк Вуди Аллен, но надо добавить, что это не совсем так. Британский экономист Джон Мейнард Кейнс однажды подсчитал, что каждый фунт золота, награбленного корсаром Фрэнсисом Дрейком в Испании в 1580 году и доставленного на дом английской королеве, превратился в 100 000 фунтов через 350 лет. В итоге общая стоимость этого золота сравнялась со стоимостью всех колониальных богатств Британской империи эпохи её расцвета.

Кейнс написал об этом в 1930 году. За год до этого случился обвал на Уолл-стрит, и мир сносило в Великую депрессию. Одиннадцать тысяч американских банков нуждались в аварийно-спасательных мероприятиях, уровень безработицы приближался к 25 %, половине американских детей предстояло расти впроголодь. В принципе весь мир должно было затянуть в эту воронку. Мировая торговля останавливалась, начинались фашистские марши, Европу накрывала тьма.

В родной Кейнсу Великобритании низкая конъюнктура наблюдалась с середины 1920-х. Времена были отнюдь не весёлые, но Кейнс не терял оптимизма. Он полагал, что экономические проблемы ХХ века можно решить с помощью тех же процессов, которые заставили расти ворованные фунты Дрейка, поскольку королева Елизавета сообразила их выгодно вложить. Нам просто надо правильно инвестировать ресурсы, и они начнут увеличиваться сами собой. Процент на процент – и через столетие всё сыты.

С экономическими проблемами мира можно справиться. Мы можем и должны от них уйти. Превратить их в воспоминания об эпохе зла и лишений. Убогое жильё, нехватка еды, отсутствие медицинской помощи. Бедность. Безнадёжность. Голод. Умирающие от голода дети. Взрослые с пустыми глазами.