Джордж Акерлоф - Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны

Пятьдесят лет назад экономические исследования также предполагали, что все участники рынка располагают одной и той же информацией. Ничто не могло быть скрыто от продавца или покупателя. Однако теперь при изучении продуктовых рынков, рынков страховых услуг и трудовых контрактов мы понимаем, что информация бывает неравноценной. Мы определяем, кто и что знает, а также когда он получил эту информацию.

Не так давно в экономической науке стала разрабатываться теория, которая оказалась согласованной с открытиями в психологии. В настоящий момент обычным делом являются дискуссии экономистов по вопросам отклонений от совершенного рационализма с использованием таких терминов, как текущее предубеждение, формирование привычек и антипатия к потерям.

И наконец, вслед за Гэри Беккером, экономисты так же изучают социальные проблемы. Такие понятия, как дискриминация, дисфункциональные семьи и преступность вызвали к жизни новые подходы. Подход Беккера, так же как и наш, должен был расширить функцию полезности.

Таким образом, наша книга следует давней традиции прогресса в экономической науке. Так же как и при каждой из этих четырех трансформаций, мы стремимся приблизить теорию к наблюдениям. Наша работа делает акцент на личности в социальном окружении.

Как и в бихевиористской экономике, наша теория подпитывается большим объемом экспериментальных исследований. Эксперименты в социальной психологии, а теперь все более и в экономической науке показывают, что поведение человека зависит от того, кем, по мнению человека, он является.

В 1954 году в своем фундаментальном эксперименте психолог Музаффер Шериф и его коллеги отобрали две группы 11-летних мальчиков из Оклахома-Сити и привезли их в Государственный парк Робберс-Кейв («Пещера разбойников») [31] См. Shérif et al. (1954). .

Группы были отправлены на отдельных автобусах и изолированы в разных частях парка на протяжении недели. Внутри каждой группы мальчики близко познакомились друг с другом, чему способствовали прежде всего трудности совместной жизни вдали от дома. Мальчики сформировали явно выраженные идентичности: одна группа убила гремучую змею и с гордостью назвала себя командой «Погремушки». Другая группа назвала себя «Орлы». К концу недели каждая из групп знала, что другая группа также обитает в парке, но пока что они не встречались. Тогда их собрали вместе, чтобы они приняли участие в соревновательных играх. Разразилась «война», с той лишь разницей, что в ней принимали участие 11-летние дети. В самый разгар этой «войны» группы напали на убежища друг друга и сожгли флаги конкурирующей группы. Во время второй фазы эксперимента исследователи изучали и применяли упражнения, которые помогли мальчикам стать друзьями. И они счастливые вернулись домой.

Этот эксперимент ясно показывает элементы нашей процедуры: социальные категории (группы идентифицировали себя как «Орлов» и «Погремушек»), нормы (группы вели борьбу между собой, поскольку считали, что это соответствует ситуации) и полезность идентичности (мальчики испытывали гордость от своего опыта).

Такое поведение в Робберс-Кейв было вызвано пребыванием в лесу, населенном змеями, последующие эксперименты психолога Генри Тайфеля и его коллег имели целью определить минимальные условия, при которых создается такая идентификация группы. Эти эксперименты были проведены в университетской лаборатории. На этот раз испытуемыми были юноши 14 и 15 лет в Бристоле, в Англии. Им сказали, что они разделены на две группы в соответствии с тем, нравятся ли им картины Пауля Клее и Василия Кандинского. Фактически, задания давались в случайном порядке. Когда юношей просили выбрать что-либо из списка, они были более склонны выбирать такую пару пунктов, которая прежде всего делала наибольшей относительную разницу в пунктах между группами, нежели такую пару пунктов, которая давала бы их группе наиболее высокий абсолютный балл по пунктам [32] Tajfel, Billig, Bundy, and Flament (1971). .

Ныне социальные психологи стали применять эту «парадигму минимальной группы» почти что везде. Например, Александр Хаслам указал на важность данного понятия в отношении лидерства, управления конфликтами, а также групповой производительности в организациях [33] См. Haslam (2001). .

В своем недавнем исследовании экономисты Ян Чен и Шерри Ли применили эту парадигму и показали, что групповые различия имеют значение даже тогда, когда на кону стоят денежные вопросы [34] Chen and Li (2009). . Испытуемые были разделены на две группы (в одной серии экспериментов – на основании предпочтения указанных выше художников, а в другой серии – случайным образом), и на этот раз им дали жетоны, которые могли выкупаться за реальные деньги. Когда их разделили на пары для участия в стратегической игре, испытуемые могли, помимо этого, за определенную цену «наказывать» или «вознаграждать» другого игрока. В этой игре они показали внутригрупповые предпочтения: членам своей группы они давали больше, больше их вознаграждали, а наказывали они в большей степени участников, принадлежавших к другой группе [35] Другая теоретическая и экспериментальная работа раскрывает дальнейший уход от стандартной экономической теории. Она показывает, как финансовые вознаграждения могут вытеснить на второй план немонетарные вознаграждения, такие как справедливость, взаимность и соблюдение социальных норм, приводя, таким образом, к худшим общим результатам (Frey and Jegen [2001]; Rob and Zemsky [2001]; Huck, Rubier, and Weibull [2003]; Gneezy and Rustichini [2000]; Fehr and Gachter [2002]). .