Чарльз Уилан - Голые деньги

О, Рагху (я работал вместе с ним в Чикагском университете, так что имею полное право так его называть), мы уже давно не живем в таком мире. Действительно, нам удалось создать систему скоординированных валютных курсов, которая просуществовала несколько десятилетий в XX веке. Незадолго до конца Второй мировой войны союзники собрались в Бреттон-Вудсе, чтобы спланировать новую международную валютную систему, призванную заменить золотой стандарт в послевоенный период. Но это оказалась последняя успешная попытка координации основных мировых валют. В результате встречи в Бреттон-Вудсе был создан квазизолотой стандарт, согласно которому доллар США привязывался к золоту, а валюты остальных стран — участниц соглашения — к доллару [191]. (В ходе Бреттон-Вудской конференции также были учреждены Всемирный банк и Международный валютный фонд.) Таким образом, золото стало своего рода якорем послевоенной международной финансовой системы. С самого начала другие страны, в частности Франция, были недовольны слишком большой ролью доллара в Бреттон-Вудской системе. В итоге в 1971 году она сломалась, когда из-за налогово-бюджетных диспропорций США стало все труднее погашать доллары, предъявляемые иностранными государствами для обмена на золото.

А 15 августа 1971 года, встретившись в уик-энд со своими советниками в Кэмп-Дэвиде, Ричард Никсон аннулировал право иностранных государств обменивать доллары на золото, захлопнув так называемое золотое окно. Бреттон-Вудское соглашение было расторгнуто, что окончательно разорвало связь между долларом и золотом. С этого момента государство, создающее значительный резерв американских долларов, просто владеет большой долларовой массой. Как писал Economist по случаю сороковой годовщины этого рокового уик-энда, «так началась эпоха бумажных денег и плавающих обменных курсов» [192].

С тех пор в сфере международного валютного регулирования время от времени случались всплески слаженной командной работы. В 1985 году представители Франции, Западной Германии, США, Великобритании и Японии встретились в Нью-Йорке, чтобы обсудить глобальные дисбалансы, вызванные чрезмерно сильным долларом. На площади Согласия, названной так в честь отеля, где проводились переговоры, участники решили действовать сообща, чтобы удешевить доллар. За два последующих года стоимость американской валюты упала по отношению к иене и немецкой марке на 50 процентов. Впоследствии соглашение «Плаза» было провозглашено «ярчайшим символом международного сотрудничества» [193]. Но вот какая штука: когда крупные экономики мира достигли этой наивысшей точки, Германия по-прежнему была разделена на Восточную и Западную, а Барак Обама еще даже не поступил в университет. В главе 14 мы задаемся вопросом, а не настало ли время для Бреттон-Вудского соглашения II? И существует ли способ использовать преимущества гибкости плавающих обменных курсов без дестабилизирующего эффекта волатильности?

Торговцы на иранской площади Манучехри, безусловно, надеются, что такого способа нет. Волатильность способствует их бизнесу — несмотря на то что для большинства компаний, ведущих бизнес на международном уровне, верно обратное. В бумажных деньгах изначально есть какая-то странность, однако, если понять и принять тот факт, что они представляют собой всего лишь претензию на нечто, имеющее ценность, такие деньги приобретают смысл, как и обмен одних клочков бумаги на другие. Любопытно, что сегодня большинство экономистов единодушны во мнении, что в современных международных финансах золоту не место. Как утверждается в следующей главе, не все то золото, что блестит.

Сразу скажу: я считаю Уинстона Черчилля одним из храбрейших и дальновиднейших лидеров в истории человечества. Его уникальная сила духа на посту премьер-министра вдохновляла Великобританию в разгар Второй мировой войны, а стратегический ум сыграл огромную роль в победе в этой войне. Но даже Черчилль не избежал крупнейших ошибок. Так, будучи первым лордом адмиралтейства в годы Первой мировой войны, Черчилль больше всех ратовал за поистине катастрофическое, как оказалось, нападение британских войск на полуостров Галлиполи (в современной Турции). В ходе этой закончившейся полным поражением операции погибло около 46 тысяч солдат союзников [195]. А позже, уже на посту канцлера казначейства в период между двумя мировыми войнами, Черчилль сделал то, что можно трактовать как экономическое поражение под Галлиполи. Во время Первой мировой войны Великобритания приостановила конвертируемость золота (как и в предыдущие войны), а это означало, что фунт стерлингов нельзя было при необходимости обменять на золото. С таким «отвязанным» от золота фунтом цены во время и после войны неуклонно ползли вверх. По одним подсчетам, уровень цен в Великобритании в 1925 году был вдвое выше, чем в 1914-м [196]. Действие закона, приостанавливающего обмен фунта на золото, истекало в 1925 году, и Черчилль решил, что Великобритания должна вернуться к золотому стандарту с фунтом, привязанным к его довоенной цене по отношению к золоту (и доллару США).