Чарльз Уилан - Голые деньги

Поначалу все чувствуют себя неплохо, но вскоре начинаются серьезные проблемы. Да, мы-таки достигли этой точки. Мощь валюты относительна. Если одна валюта ослабевает, другая должна укрепиться. Тогдашний глава Международного валютного фонда предупреждал: «Сегодня высок риск того, что единый хор, который позволил нам побороть финансовый кризис, распадется на какофонию диссонирующих голосов, поскольку страны все чаще действуют в одиночку. И от этого, несомненно, пострадают все». Все валюты не могут одновременно ослабнуть с чисто математической точки зрения. Это все равно что вставать на футбольном матче, чтобы лучше видеть поле: отличная стратегия до тех пор, пока остальные не сделают то же самое. Как писал об обесценивании национальных валют Economist (используя ту же аналогию с футболом), «лучше не стало видно никому, но всем стало менее комфортно» [175].

Парадокс манипуляций с валютой заключается в том, что многие страны, преследующие исключительно собственные интересы, в итоге могут оказаться в мокрой, холодной постели. Валютная война обычно ведет к усилению инфляции в участвующих в ней экономиках (поскольку все они увеличивают денежную массу) без изменения относительных обменных курсов. В худшем случае нарушается структура торговли, что наносит странам значительный экономический ущерб. Нынешняя ситуация, по всей вероятности, еще не настолько плоха. Действительно, с точки зрения торговли все втянутые в процесс страны, образно говоря, одновременно вскочили со своих мест, но в результате никто не получил лучшего обзора. Тем не менее некоторые эксперты в этой области, в том числе экономист Барри Эйхенгрин из Калифорнийского университета в Беркли, изучавший конкурентные девальвации 1930-х, утверждают, что кредитно-денежная политика, предполагающая ослабление национальных валют (в первую очередь более низкие процентные ставки), — мощное средство для восстановления мировой экономики, в частности для борьбы с дефляцией, которая становится еще более серьезной проблемой, чем инфляция.

Эйхенгрин пишет о Великой депрессии: «Ни одной стране мира не удалось выйти из депрессии благодаря экспорту, так как им некому было продавать дополнительную экспортную продукцию. Но это не главное. Важным было то, что страны одна за другой переходили к политике ослабления национальной валюты, поскольку им больше не нужно было беспокоиться о валютном курсе. И этот монетарный стимул, ощущающийся во всем мире, оказался, вероятно, ключевым фактором, который инициировал и поддерживал восстановление глобальной экономики» [176]. Эйхенгрин, по сути, описывает ситуацию, когда группа универмагов разом начинает массовую распродажу. Никому из них не удается оттяпать долю покупателей у конкурентов, потому что все предлагают одинаковые базовые скидки. Однако более низкие цены становятся мощным стимулом, заставляющим людей отправляться за покупками, а это выгодно всем магазинам.

Аргумент Эйхенгрина заслуживает двух важных уточнений. Во-первых, конкурентная девальвация во времена Великой депрессии была для стран способом выскользнуть из экономических наручников, налагаемых золотым стандартом. В следующей главе мы поговорим о том, что золото как инструмент кредитно-денежной политики отнюдь не всегда блестит и что люди, принимающие решения, нанесли огромный ущерб американской экономике, упорно придерживаясь в 1930-х годах золотого стандарта. Во-вторых, даже если стороны процесса не оказались в мокрой и холодной постели в результате девальваций после кризиса 2008 года, сегодня этот процесс абсолютно несогласован и разрушителен. Эйхенгрин пишет: «Конечно, крупным странам следовало бы согласовать и скоординировать меры в области кредитно-денежной политики. Тогда обменные курсы не колебались бы массово в одном направлении сегодня и в противоположном — завтра. И не было бы новых сбоев в системе глобальной торговли. И прекратились бы обвинения в проведении политики “разори соседа”, с которыми страны обрушиваются друг на друга».

Этот вопрос — как крупные экономики мира координируют свою политику относительно обменных курсов? — подробно обсуждается во второй части книги. Сейчас же нас интересует другой, более фундаментальный вопрос: какой механизм используется для сравнения валют? Однозначного ответа пока нет, поскольку в разных странах действует разный режим валютных курсов: в США один (пусть все решает рынок), в Китае другой (манипулирование рынком), в Северной Корее третий (обменный курс таков, как скажет Верховный лидер). Формально говоря, в мире множество механизмов, которые могут применяться для сравнительной оценки стоимости национальных валют.