Чарльз Уилан - Голые деньги

Все это подводит нас к короткому ответу на вопрос, что же произошло во время кризиса: пузырь на рынке недвижимости лопнул, спровоцировав массовое изъятие клиентами банковских вкладов. Нет, вкладчики не толпились у стен Bailey Building & Loan, как в фильме «Эта замечательная жизнь», ведь постоянных клиентов теперь защищали гарантии Федеральной корпорации страхования депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation — FDIC). На этот раз непомерно большая доля заемных средств и отсутствие прозрачности, встроенные в сложные ипотечные ценные бумаги и охватившие всю финансовую систему, породили панику иного рода. После Великой депрессии на протяжении нескольких десятилетий развивалась теневая банковская система, предлагавшая корпорациям новые способы хранения или заимствования наличных. Одним из таких нововведений было заключение соглашений о продаже и обратной покупке, так называемые РЕПО (repurchase agreement — repo). Это были очень краткосрочные займы (чаще всего на сутки), предоставляемые кредитоспособным компаниям, которые, как правило, размещали в качестве залога ценные бумаги.

Фактически рынок РЕПО функционировал как банк для крупных компаний. Как вы помните, FDIC страхует вклады только до 250 тысяч долларов. Гэри Гортон пишет: «Вы не можете застраховать вклад в FDIC, если хотите положить на него 100 миллионов долларов» [374]. Но компании хотели иметь относительно безопасное, ликвидное место для хранения больших сумм наличных с возможностью зарабатывать на этом хорошую прибыль. Рынок РЕПО был именно таким. Например, взаимный фонд, скажем Vanguard, который покупает акции и облигации по поручению своих владельцев счетов, мог иметь наготове несколько сотен миллионов долларов наличными, чтобы в любой момент инвестировать их в ценные бумаги. Вместо того чтобы держать эти деньги в сейфе или положить на счет в обычный банк, Vanguard может одолжить избыточные средства на одни сутки за небольшую плату какой-нибудь фирме, нуждающейся в краткосрочном кредите. Многие компании, особенно с Уолл-стрит, активно используют рынок РЕПО для финансирования своей деятельности, пролонгируя по мере необходимости краткосрочные кредиты. Если вам нужно занять 100 миллионов долларов, вы можете взять эту сумму взаймы сразу на десять лет, а можете брать и отдавать ежедневно в течение десятилетия. Второй вариант более гибкий (хотя потенциально менее удобный), но в нормальные времена разница в общем несущественна [375]. Беря ссуду на рынке РЕПО, компания размещала залог на полную сумму кредита, обычно в форме обеспеченных активами ценных бумаг, например ипотечных облигаций, которые мы с вами недавно обсуждали.

Вы, наверное, уже поняли, к чему это вело. Как я уже говорил, если что-то кредитует, как банк, и заимствует, как банк, то это и есть банк. Только вот в данном случае это «что-то» не страхует, как банк. К 2000-м годам вся теневая банковская система характеризовалась естественной уязвимостью любой банковской системы, но без защитных мер, введенных после Великой депрессии. По сути, многие из этих институтов специально разрабатывались так, чтобы избежать такой защиты и связанных с ней затрат. Например, чтобы иметь право на страхование вкладов в FDIC, банки платят комиссионные, пропорциональные величине депозитов.

Итак, рынок РЕПО фактически был банком. Компании, кредитующие в него средства, подобны банковским вкладчикам. Они могут получить свои деньги назад, когда захотят. Но в этом случае, вместо того чтобы мчаться в банк за вкладами, они просто не продлевают суточные кредиты — или требуют гораздо большего обеспечения. В этот-то момент заимствование 100 миллионов долларов на десять лет начинает очень сильно отличаться от заимствования той же суммы на одни сутки в течение десятилетия. Компании вроде Bear Stearns и Lehman Brothers заимствовали на рынке РЕПО на краткосрочной основе для финансирования долгосрочных операций. Это сродни погашению ипотеки за дом путем ее рефинансирования каждый вечер: если его стоимость падает, рефинансировать, понятно, становится намного сложнее.

Когда кредиторы серьезно обеспокоились стоимостью ипотечных ценных бумаг, размещенных в качестве залога, начали происходить очень плохие вещи. Одни отказались продлевать кредиты РЕПО, другие требовали большего обеспечения (например, размещения ценных бумаг на 120 миллионов долларов для получения кредита в размере 100 миллионов). Bear Stearns и иже с ними стали испытывать острую нехватку капитала. Чтобы добыть средства, им пришлось продавать активы (например, ипотечные ценные бумаги), снижая на них цены и, следовательно, провоцируя еще б о льшие финансовые проблемы в рамках всей системы. Из-за способа, которым ипотечные задолженности, особенно высокорисковые, объединялись в пакеты, а потом нарезались на части, оценить вклад разных фирм в эту сложную финансовую ситуацию было невозможно. Гэри Гортон сравнивает роль безнадежных долгов по ипотечным кредитам в этом кризисе с обнаружением санэпидслужбой факта заражения мясного фарша кишечной палочкой. Он объяснил свою аналогию Комиссии по расследованию финансового кризиса так: «Возможно, придется отозвать миллионы фунтов говяжьего фарша, потому что точно никто не знает, где именно находится очаг заражения. Если власти не смогут установить, какой именно фарш заражен, начнется паника: люди просто перестанут потреблять этот продукт. А если мы все перестанем есть гамбургеры на месяц, а то и на год, это станет огромной проблемой для McDonald’s, Burger King, Wendy’s и подобных компаний. Oни, скорее всего, обанкротятся. Так и случилось» [376].