В. Черковец: Размышления о прошлом и настоящем. Очерки политической экономии

Перешагивая десятилетия, можно прийти к уверенному выводу, что современная принятая в ряде развитых стран, особенно в Европе, структура «социально ориентированной рыночной экономики», или «социального рыночного хозяйства», есть тоже один из конечных продуктов Октябрьской революции, только достигнутый иным путём, чем шла Россия «напрямую» к модели научного социализма, располагая «средне-слабым» (В. И. Ленин) уровнем развития собственных производительных сил и в условиях изоляции от экономики развитых капиталистических стран. Социально ориентированная рыночная экономика – это ещё не социализм (ни теоретически, ни официально). Но это путь, один из путей перехода к социализму, высшая, так сказать, ступень процесса «социализации», который идёт с давних пор на почве капиталистического способа производства, который по существу зафиксирован в III томе «Капитала» К. Маркса, заметно усилился после Второй мировой войны, особенно в настоящее время, и который не следовало бы отвергать и марксистам-ленинцам в условиях второй половины XX в. и в XXI в.

Сказанное даёт основание отвести схоластические (без определения критериев) постановки вопроса о том, что было в октябре 1917 г. – «переворот» или «революция». Ясно, что политический переворот, сменяющий форму государственной власти, уже есть революция, каковой и была Февральская революция. В отношении Октябрьской революции это определение тем более правомерно. Учитывая же её исторический масштаб, социально-экономические последствия, есть все основания её именовать – по аналогии с Великой Французской буржуазной революцией – Великой Октябрьской социалистической революцией. Не случайно о «восстановлении этого её статуса» уже заговорили российские официальные лица и официальные СМИ. Революцией являются и переворотные события 1991–1993 гг., приведшие к насильственной ликвидации советской власти (контрреволюция по отношению к Октябрьской революции).

Характеризуя сегодня этапы социально-экономических преобразований ХХ в. в России, было бы оправданным вернуться и к вопросу о сущности социального строя и причинах гибели СССР, явившегося в своё время ближайшим продуктом Октябрьской революции и 85-летие образования которого отмечается также в 2007 г.

Более чем столетний исторический опыт функционирования и эволюции российской и советской экономики может дать весьма серьёзный материал как для системного анализа и построения общей экономической теории с включением в неё фрагментов российской специфики (первая кафедральная тема), так и для разработки модели новой российской экономики (вторая кафедральная тема). Участники круглого стола могли бы внести свои предложения по решению этих задач.

Несомненно важны объективные оценки всех этапов сложного пути социально-экономических преобразований, пройденного Россией в ХХ в. Такие оценки необходимы не столько для более полного познания исторического процесса её развития, сколько для извлечения уроков при выборе ориентиров, прогнозов, программ и планов дальнейшего продвижения к более высокому уровню научно-технического и социального прогресса. История учит и позволяет тем самым общественной науке и политическим лидерам вырабатывать более надёжную, проверенную опытом страны, народа, государства методологию анализа и оценки различных крупномасштабных ситуаций, особенно на крутых переломах развития, и находить оптимальные решения в разных сторонах общественно-экономического устройства для проведения адекватной и эффективной деятельности государственного управления и негосударственных общественных институтов. Приходится отклонить «пессимистические» утверждения тех «либеральствующих» философов, социологов и экономистов, которые отрицают возможность всякого научного предвидения, прогнозирования, программирования, не говоря уже о планировании народнохозяйственных и социальных процессов – тем более стратегических, характеризующих долгосрочную перспективу общественного развития. Они отказываются признать возможность осознанного обществом в лице его представительных органов формирования и даже влияния на формирование не только далёкой, но и средне – и даже краткосрочной перспективы своей динамики. Понятно, что такие доктринальные убеждения парализуют активность общества в деле организации и управления своей жизнедеятельностью, своего устройства и совершенствования, ориентируют на приспособление к неуправляемым, стихийным процессам, на своего рода «хвостизм». Мотив: многообразие факторов, воздействующих на исторический процесс, неизбежность появления в будущем непредсказуемых новых факторов, невозможность предугадать силу отдельных факторов в их сложном комплексе и, стало быть, определить поведение результирующего вектора развития и т. п. Такую концепцию, направленную против марксистского диалектико-материалистического понимания истории, предложило в канун ХХ в. бернштейнианство, ставшее знаменем немецкой, а потом и мировой социал-демократии. Напрашивающиеся из этой концепции неконструктивные выводы не мешают, однако, распространению современных футуристических моделей с их далёкими прогнозами, признанию современной философией науки прогностической функции научных разработок, да и современным социал-демократам, когда они становятся у власти, практически заниматься долгосрочными прогнозами и программами социально-экономического развития. Теперь и правительство России всё более обращает своё внимание на эту, чуждую либеральной идеологии, концепцию. Ясно, что без такого поворота Россия не сможет получить национальную модель своей экономической системы.