Сергей Чернышев - Кризис? Экспансия! Как создать мировой финансовый центр в России

Разведчики смотрят на дело по-своему: всякая инновация прямо или косвенно влияет на обороноспособность, и враги это тоже понимают. Вот почему надо приложить все силы, чтобы выкрасть у врага их изобретения и не дать врагу завладеть нашими. Первые два человека, которые радушно встречают изобретателя в цивилизованном обществе, – контрразведчик и шпион.

Именно здесь инновации впервые попадают в поле зрения высокой государственной политики. Военный изобретатель, бди! Мы должны если не опередить супостата в специзобретательности, то по меньшей мере разгадать, что там злоумышляют в НИИ и КБ государств-изгоев (не путать с гоями). Даже врагов народа, не лишенных изобретательности, препровождают не на рудник, а в шарашку.

Поэтому – с подачи военных – государство склонно считать все изобретения и открытия своей собственностью. Увы, как распорядиться этой собственностью в мирное время, ему неведомо. Тут даже военное изобретательство – не сахар.

Вот на полигоне испытывают два новых танка. Один создан группой талантливого выскочки-изобретателя Иванова, другой – в КБ лауреата Ленинской, Сталинской, Ельцинской премий, дважды героя соц– и каптруда Петрова. Первый танк эффективнее, проворнее, стреляет дальше. Второй – привычнее, на него уже есть заказы, открыто финансирование. Какой победит? Понятно. А что нужно для того, чтобы победил Иванов? Как минимум личное присутствие на полигоне однофамильца – вице-премьера.

Только во время войны, когда не до формальностей и на полигон ездят лично главнокомандующий и рейхсфюрер, у изобретателей Иванова и Рунге появляется хоть какой-то шанс. Да и то… помните тот бесхитростный способ, каким Штирлиц помешал довести «оружие возмездия» до лаборатории? Как рассказывали мне военные специалисты, с точки зрения технологии Германия не победила просто чудом. В последний год войны у них практически по всем видам вооружений были готовы к запуску в серию образцы нового поколения – и реактивный самолет, и ракета Фау, каких не было ни у нас, ни у американцев. Но фюрер с подачи полковника Исаева отдал приказ: не рассматривать изобретения с циклом внедрения больше полугода.

Идея, будто можно что-то серьезное «внедрить» силами завода, фирмы или даже крупной корпорации, в общем-то, несерьезна. Абсолютно наивна мечта в мирное время, на чистой идеологии, издав пару указов и учредив тройку госкорпораций, вдруг произвести на свет инновационную экономику.

А. Ч.:Вернемся к способности кризиса генерировать инновационное развитие. Переход одного качества в другое происходит через кризис – это уже стало общим местом. Естественный вывод: значит, чтобы перейти в это качество, кризис-таки нужно получить – или создать искусственно. Подход нетривиальный.

С. Ч.:На самом деле ничего нетривиального нет. Маргинальное обретается на границах. В этом смысле всякое изобретение только на дальнем пограничье мейнстрима и может внедряться. Потому что там уже и идентичность потеряна, и жизнь на грани смерти, амореи с гиксосами налетают из Заволжья на немецкий городок Екатериненштадт [12]...

Небанальное в другом. Мирное и военное применение того же атома не симметричны в зеркалах абстрактного добра и зла. Добру недостаточно быть с кулаками. Взорвать бомбу гораздо легче, чем обуздать взрыв в контролируемой цепной реакции атомного реактора. В этом смысле изобретение гораздо проще вначале употребить для военных нужд. А уж потом для его «конверсии» требуются большие созидательные усилия. Поэтому инновационная экономика в мирное время – гораздо сложнее, чем развитие оружейной промышленности и науки во время войны. До сих пор удавалось только второе, только во время войны были прорывы.

Когда закончилась холодная война, кризис производства наступил не только в России. На Западе просел инновационный сектор экономики, питавшийся энергией гонки вооружений, технологического соперничества сверхдержав. Люди на Луну последний раз летали 35 лет назад, теперь туда и добираться-то не на чем. Большинство стартов обеспечивает еще королёвский носитель начала 60-х. Даже фундаментальная наука пострадала вслед за прикладной. К примеру, остановился в развитии важнейший раздел новой математики – теория топосов Гротендика. Самые запредельные новые разделы математики, физики, химии всегда развивались если не в прямой, то в косвенной связи с оборонным заказом. С приостановкой гонки вооружений во всем мире произошла незаметная для обывателей деградация не только прикладной, но и фундаментальной науки.