Евгений Майбурд - Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

"Поэтому, поскольку совершенно отпадают все системы предпочтений или стеснений, очевидно, остается и утверждается простая и наглядная система естественной свободы. Каждому человеку, пока он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и конкурировать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица и целого класса".

Могут возразить: ну и что всей стране до этой конкуренции отдельных граждан? Все они будут преследовать свои интересы, а не интересы общества. Вот если бы, мол, каждый человек имел в виду интересы страны, — тогда другое дело. Разве интерес всего народа не следует ставить выше, чем узкоэгоистичные интересы отдельного лица?

Ответ Смита таков: сама постановка такого вопроса ложна. Интерес отдельного гражданина и интерес общества не противоречат друг другу. Как уже было сказано, если человек увеличивает свое богатство путем предприимчивости, изобретательности, трудолюбия и бережливости, он тем самым увеличивает и богатство общества. Было приведено множество примеров, когда интересы отдельных граждан приносились в жертву так называемым интересам общества (путем тех самых ограничений, стеснений, запретов, регламентации). И всякий раз оказывалось, что вместе с интересом граждан страдал также интерес страны. Нужно еще разобраться, правильно ли в каждом случае правительство понимает интересы общества. А отдельному человеку не требуется такого понимания. Все, что нужно, — это позволить ему добиваться своих целей, не нарушая норм закона и правил общественной морали. "Он преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, будто ведут торговлю ради блага общества"

"Богатство народов" Адама Смита ознаменовало коренной сдвиг в эволюции экономической мысли.

С одной стороны, Смиту удалось соединить практически все направления экономических исследований. Они сошлись в его книге, как по известной пословице, все дороги сходятся в Риме. При этом ничто не привносилось сюда механически, все было критически переработано. Смит охватил в своем исследовании все известные ему решения, но отправной точкой у него в каждом случае были вопросы. и проблемы. Нередко он начинал с того, что переосмысливал саму постановку задачи, находя корень ошибочных решений в неправильной формулировке исходных положений. Таким образом, работа Смита подвела итог многовековой работе экономической мысли, явившись ее наивысшим достижением и завершающим творением. Смит дал ответы на все вопросы, которыми задавалась экономическая мысль с древности и по XVIII в.

С другой стороны, труд Смита оказался началом новой эпохи в развитии экономической мысли. Сотворив единый комплекс взаимоувязанных теорий, Смит создал тот рубеж, от которого теперь должны были (и имели возможность) отталкиваться экономисты-мыслители следующих поколений, и разработанный им стройный понятийный аппарат давал им в руки мощный инструментарий. Таким образом, творение Смита оказалось тем узлом, из которого потянулись в разные стороны цепочки дальнейших экономических исследований. Со Смита начинается тот период развития экономической мысли, который впоследствии получил название классического.

У большого мастера обычно находится множество подмастерьев. При этом учитель воплощается в своих учениках, каждый из которых начинает представлять какую-то одну грань целостной личности Мастера. Нечто подобное произошло у Смита с пришедшим ему на смену поколением "смитианцев". Среди них были большие мыслители, чьи имена сами стали вехами в истории экономической мысли. Прежде всего это Мальтус, Сэй, Сисмонди и Рикардо. Люди одного поколения, но разного склада личности, темперамента, типа мышления, все они были лично знакомы друг с другом и в некоторых случаях (как Мальтус и Рикардо) дружны между собой. Это не мешало им расходиться в экономической теории — подчас глубоко и далеко. Перипетии их полемики сохранились в переписке и их экономических сочинениях. Каждому из них довелось испытать успех у публики с первого же сочинения, увидевшего свет. Отсюда — последующие переиздания, исправленные, дополненные и оснащенные полемическими замечаниями в адрес того или иного из друзей. Понятно, что во всех случаях эта полемика была корректной и направлена на существо дела, а не на личность оппонента.