Евгений Майбурд - Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

Что касается индейцев гуарани, то, утратив свою первобытную культуру, они ничего не обрели взамен, потому что наставники отучили их принимать решения и чувствовать ответственность за свое будущее. Когда орден иезуитов был упразднен, весь коммунизм в стране мгновенно рухнул.

Между тем утопическая мысль продолжала трудиться денно и нощно. Англичанин Джерард УИНСТЭНЛИ выпустил книгу "Закон Свободы" (1651 или 1652). Первым (и единственным) из всех утопистов он провозгласил "принцип экономической свободы". Правда, понималось это не совсем так, как мы могли бы подумать. Зло, по УИНСТЭНЛИ, коренится не в частной собственности, а в торговле, особенно в торговле землей. Купля и продажа — вот причина всех преступлений.

Нужно устроить в стране два общественных склада. Из одного люди получали бы сырье для обработки, из другого — готовые изделия.

Даже предложивший купить или продать что-либо наказывается годом тюрьмы, как и тот, кто просто скажет: это моя земля. За продажу земли — смертная казнь. Пользование землей свободно. Автор считал, что ее хватит на всех, как и всего остального, что добывается и обрабатывается.

Уничтожение купли-продажи ставит вопрос о праве продавать свой (или покупать чужой) труд. Если же кому-то совершенно необходимы добавочные рабочие руки, ему назначают "слуг" из молодежи. Все решает и контролирует опять же государственный надсмотрщик. Эта фигура и олицетворяет экономическую свободу по УИНСТЭНЛИ.

Неутомима и плодовита утопическая мысль — всю ее нам не объять. И вот мы уже в XVIII столетии, где сразу же возникает перед нами Морелли. В левой руке он держит "Кораблекрушение плавающих островов", в правой — "Кодекс природы".

Сей скромный школьный учитель, писавший одновременно с Монтескье, хотя и с несравненно меньшим талантом, оказался его антиподом. Ключевым для доктрины Морелли, несомненно, является слово насилие. И Морелли (хотя тоже в гораздо меньшем масштабе) имел последователей среди политических деятелей Французской революции. Уровень учителя определил и уровень учеников. Это были "равные" во главе с Бабефом. Они были казнены, но дух Морелли затем вселился в новое поколение заговорщиков во главе с Бланки. А затем он кое-что нашептал и Карлу Марксу.

Мало нового мы найдем в идеях Морелли. Оригинален он тем, что известные уже нам общие моменты утопий доводит до крайних степеней. Деспотический дух Морелли целиком основан на принципе главенства "природного начала над "искусственным".

Мы уже знаем, что идеи естественного хода вещей, естественной свободы, естественного человека были общим местом общественной мысли XVIII в. В подобных случаях, когда некая идея получает всеобщее распространение, всегда находится некто, ухитряющийся вывернуть ее каким-то нелепым боком, подогнав под свои нездоровые позывы.

Фактически Морелли от упомянутой идеи взял лишь словесную оболочку. То, что он предложил человечеству, есть некий кодекс "законов", придуманный и составленный самим Морелли от имени Природы. Его книга "Кодекс природы" не содержит последовательного описания какой-то гипотетической страны, она представляет собой не что иное, как конституцию для реальных стран. Этот "основной закон" должен заменить собой все остальное законодательство. Закон этот настолько мудр, что любая мысль о его отмене может прийти в голову только сумасшедшему. Такой человек должен быть объявлен врагом человечества и наказан особым образом: его живым замуровывают в пещере, семья его получает другую фамилию и переселяется в другой город. Видно, как много и с удовольствием размышлял Морелли о деталях этой казни. Похоже, что в глубине души он ожидал немалого числа сомневающихся, продумывая устройство вместительной спецпещеры возле кладбища.

Каков же главный пункт этой пародийной конституции? Уничтожение частной собственности! Ее Морелли не просто осуждает. Он пишет о частной собственности с какой-то жгучей и загадочной ненавистью. Например, он называет ее истоком всех зол во всяком обществе: беспорядков и преступлений, извращенных страстей и "чудовищных порождений заблуждения ума и сердца". Частный интерес Морелли называет "всеобщей чумой", "изнурительной лихорадкой", "губительной болезнью всякого общества". Он настаивает: "Там, где не было бы никакой собственности, не могло бы существовать ни одно из ее пагубных последствий".