Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Диктатура закона.В стране ощущается явная нехватка уважения к закону и во многих случаях у физических и юридических лиц просматривается стремление уклониться от выполнения законодательных норм и правил (избежать уплаты налогов, любыми способами уйти от гражданско-правовой и уголовной ответственности). С другой стороны, претензии правового характера предъявляются к политическому руководству. Например, в конце мая 2001 г. АИС выступил с целым рядом требований к власти, сформулированных в специальном документе под названием «Основы для восстановления Нации». В числе прочего промышленники указывали на необходимость обеспечения «подлинного и серьезного правового порядка»598. Данная проблема тесно связана с вопросом разделения властей. Уже в первый год своего президентства Н. Киршнер «революционным образом изменил неписаные правила аргентинской политики». Он кардинально поменял состав Верховного суда, сместил чрезвычайно влиятельного («неприкасаемого») председателя этой высшей судебной инстанции Хулио Насарено и ввел в состав суда юристов, не связанных с традиционными политическими партиями. Этот шаг был воспринят как «коренная и громадная институциональная перемена»599.

Уровень коррупции. Аргентина входит в число государств с вязкой коррупционной средой. Независимо от характера правящего режима страна оставалась буквально пронизанной метастазами коррупции, которая стала образом жизни политического класса [89] . Конечно, это явление принимало различные формы, но неизменно сохранялся коррупционный (административный) навес над экономикой. В аргентинских условиях институт коррупции следует рассматривать как процесс воспроизводства устойчивых неформальных отношений, которые повышают трансакционные издержки и снижают эффективность экономической системы. Причем эти отношения получили распространение как на микроуровне – взятка мелкому чиновнику, так и на макроуровне – взятка высокопоставленному государственному лицу, депутату парламента, члену правительства или видному деятелю правящей партии. Коррупция стала неотъемлемой частью государственной машины. Таким образом, с полным на то основанием можно говорить об институционшшзации коррупции в аргентинском обществе, поскольку этот процесс фактически означал синтез административной и политической коррупции, когда решения принимались коррумпированными политиками не столько в интересах частных компаний, сколько в интересах самих бюрократических структур. В последний период внимание привлекло сращивание власти с бизнесом, формирование вокруг семьи Киршнер группы «приближенных» бизнесменов, пользующихся расположением президентской администрации. В их числе: Кристобаль Лопес (игорный бизнес), Ласаро Базе (мегапредприниматель), Энрике Эскенаси (энергетика). Последний, в частности, при поддержке властей за 2 235 млн дол. приобрел около 15 % акций «ЯПФ» и планировал в будущем довести эту долю до 25 %. В стране, отмечают эксперты, происходит ранее неизвестный процесс «в стиле Владимира Путина»: правительство устанавливает контроль над стратегическими активами, и формируется полюс политической и экономической власти, не имеющий никакого противовеса600.

Политические партии.В Аргентине «система политических партий больна», констатирует редакционная статья газеты «Насьон»601. В значительной мере такая оценка соответствует действительности. В настоящее время партии, включая крупнейшие – перонистскую и радикальную, во многом утратили роль ключевого политического актора. Как отметил политолог Хоакин Моралес Сола, «старой партийной системы больше нет, а новая еще не появилась»602. При Н. Киршнере главным политическим ресурсом верховной власти стал бюрократический аппарат, а дополнительными – силовые структуры, сторонники президента различной политической окраски, значительная часть профсоюзов и национально ориентированные (или тесно связанные с государством) предпринимательские круги, главным образом промышленники.

Роль оппозиции.Оценивая ситуацию последних лет, эксперты отмечают, что «никогда в своей истории у перонизма не было такой слабой оппозиции»603. Добавим, что речь сейчас идет не о перонизме как таковом, а о правящей верхушке, позиционирующей себя в качестве левоцентристской (прогрессистской) силы, способной сплотить приверженцев этой политической ориентации. В то же время в лагере оппозиции не так все просто. Одновременно наблюдаются противоположные тенденции: с одной стороны, процесс атомизации, появления различных внепартийных лидеров без четко выраженной идеологической позиции, которые разобщены и не способны к объединению; с другой стороны, периодическая консолидация оппозиционных сил по конкретным вопросам противостояния с правящим режимом. Вторая тенденция особенно четко прослеживается в Национальном конгрессе, где правительству все чаще приходится сталкиваться с организованным сопротивлением, в том числе по важнейшим вопросам экономической политики.