Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Отмеченные явления – это были своего рода «резервы выживания» аргентинцев в условиях острейшего кризиса. Они носили вынужденный и в принципе нездоровый характер, поскольку обращение к ним шло вразрез с общепринятыми нормами социально-экономического и политического развития, провоцировали напряженность и нередко вели к прямым столкновениям различных общественных сил. В этом противоречивость ситуации. С одной стороны, захват предприятий их работниками, движение «пикетерос», распространение бартерных операций, рост числа «картонерос» и т. д. выполняли роль амортизатора кризисных трудностей , с другой – вызывали очевидные негативные последствия для настоящего и будущего страны, вели к ее маргинализации и отбрасывали в прошлое. К тому же потенциал такого рода амортизаторов всегда весьма ограничен. Например, невозможно было бесконечно наращивать количество «картонерос» или перегородить пикетами все дороги страны.

Вместе с тем ряд инициатив «снизу» нес существенный положительный заряд. Так, массовые протесты в декабре 2001 г. породили новую для Аргентины структуру социальной мобилизации: народные ассамблеи.Вначале это был чисто столичный феномен, но очень быстро он «получил прописку» и в других городах и провинциях: Кордове, Санта-Фе, Рио-Негро, Неукене, Сан-Хуане, Ла-Пампе, Энтре-Риос. Всего к началу 2003 г. в стране насчитывалось 272 ассамблеи, которые взяли в свои руки решение самых разнообразных проблем, затрагивающих насущные интересы граждан: материальная и моральная поддержка безработных, организация специальных столовых для малоимущих, общественный контроль за формированием муниципальных бюджетов и расходованием средств и т. д. Деятельность ассамблей привлекла к себе широкое внимание общественности и средств массовой информации как одна из форм «прямой демократии», отразившей стремление простых аргентинцев тем или иным путем компенсировать неспособность власти если не парализовать, то хотя бы смягчить негативные процессы, развивавшиеся в Аргентине в обстановке кризиса. При этом в консервативных кругах навязчиво указывали на потенциальные опасности, якобы исходившие от народных ассамблей. «Нужно иметь в виду, – писала, например, газета «Насьон», – что такого рода механизмы народных обсуждений таят угрозу, поскольку в силу своей природы могут перерасти в мрачную модель принятия решений наподобие (большевистских. – П.Я.) «советов», когда небольшая кучка идеологических активистов манипулировала лирически настроенным большинством»347.

Другие аналитики были настроены более оптимистично. Так, П. Бродер усмотрел в ассамблеях определенные элементы нового государственного устройства, новой демократии, идущей на смену дискредитировавшей себя политической системе. «Ни один из политиков последнего времени, – писал этот автор, – не мог и не может моментально мобилизовать такие массы населения, какие собирали народные ассамблеи»348. Все это справедливо, но верно и то, что рожденные в условиях глубокого массового разочарования в политиках и в политике ассамблеи сами стали ареной противоборства между теми, кто хотел сохранить эти организации в роли защитников конкретных интересов конкретных людей, и теми, кто пытался использовать их в борьбе за власть.

Международное измерение аргентинского кризиса

Крах аргентинской неолиберальной модели по своим последствиям вышел за национальные рамки и оказал негативное воздействие на ситуацию в Латиноамериканском регионе, привнеся в нее дополнительные элементы неуверенности и неустойчивости. К счастью, «эффекта домино », которого опасались многие наблюдатели, не произошло. «Аргентинская кризисная инфекция оказалась нейтрализованной…» – отмечалось в мировой печати349. Но сама Аргентина была крайне заинтересована в политической солидарности и деловом сотрудничестве латиноамериканских государств на этапе экономического восстановления.