Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

В конце апреля Кириенко уже в качестве полноправного премьер-министра встретился с миссией МВФ и признал, что смена правительства сильно затянулась и что ход осуществления программы из-за этого нарушился. В то же время он подчеркнул, что новое правительство будет «безусловно следовать согласованному курсу» и что оно уже приняло решение до середины мая разработать в дополнение к решению о прекращении доступа к нефтепроводам еще ряд мер, призванных увеличить текущие доходы бюджета.

Оглядываясь назад, я думаю, что развитие событий вокруг долговых проблем российского правительства пересекло роковую черту в момент отставки Черномырдина и даже, может быть, в еще большей степени, в процессе затянувшейся борьбы с Думой за утверждение кандидатуры, несомненно, очень способного, но явно захлестнутого событиями Кириенко. Ведь терпение и доверчивость что россиян, что иностранных инвесторов имели свои границы. Когда в мае вновь сложилась кризисная ситуация с госфинансами, ее непосредственной причиной уже явно были политический вакуум и бездействие властей, не сумевших вовремя осуществить необходимые корректировки. По этому поводу один часто приезжавший в Москву лондонский банкир сказал: «Когда даешь правительству деньги взаймы (приобретая его казначейские облигации. – Авт .), надо быть уверенным, что они пойдут на создание будущего дохода и вернутся». В этом отношении новое правительство еще даже не успело ничего предпринять, а доверия к нему уже не было.

Трудно сказать, какое конкретно событие спровоцировало панику на финансовом рынке, случившуюся после традиционно длинных майских праздников. Бастовали шахтеры, требуя погашения задолженностей по зарплате. 13 мая на аукционе по ГКО правительство впервые в году не смогло разместить свои бумаги. Правительство обнародовало 18 мая среднесрочный план, и в нем читались правильные идеи, но по большей части отсутствовала конкретика. Наконец, был колоссальный провал приватизационного аукциона, на который правительство так и не смогло заманить ни одного желающего заплатить 2,1 млрд долларов за контрольный пакет акций «Роснефти». В сочетании с тем, что налоговые поступления в апреле сократились, все эти факторы создавали мрачное представление о текущем состоянии госфинансов.

Кризис разразился в понедельник 18 мая [167] , когда был отмечен самый резкий со времени декабрьских событий рост давления на финансовом рынке. В тот день ставки по трехмесячным ГКО подскочили до 54%, обменный курс приблизился к нижней границе валютного коридора, а индекс фондового рынка упал на 13%. С 18 по 22 мая ЦБ поддерживал курс рубля при помощи интервенций, и резервы сократились с 16 млрд долларов в конце апреля до примерно 15 млрд долларов.

Стремясь повлиять на ситуацию, премьер-министр подтвердил, что его правительство будет и дальше проявлять сдержанность в налогово-бюджетной сфере, а ЦБ 19 мая повысил свою ломбардную ставку и ставку рефинансирования до 50%. Рынок вроде бы успокоился, и к концу недели, 22-го мая, ставки снизились до 44%.

Однако в выходные стало известно, что еще одна миссия МВФ уехала из Москвы, так и не достигнув договоренности с новым правительством, и рынки сразу после открытия утром в понедельник отреагировали новым паническим витком. Миссия действительно уехала ни с чем, поскольку была застигнута врасплох отказом Задорнова принять уже обсужденные ранее целевые показатели доходов бюджета. Вместо этого он предложил во избежание роста задолженности еще более сократить расходы. Миссия в полном недоумении улетела в Вашингтон для консультаций с руководством МВФ.

Кредитные ставки тут же подскочили до 58%, а фондовые индексы понизились на 5%. На следующий день ставка опять выросла и перевалила за 70%, а на фондовом рынке продолжился спад. Инвесторы начали распродавать бумаги, рубль попал под сильное давление. Реакция правительства запоздала, и 27 мая на рынках началась паника. Попытка разместить на аукционе ГКО на 8 млрд рублей провалилась. Средняя доходность по ГКО добралась до максимального уровня за последние 22 месяца – до 90%.

28 мая, в день, когда Одлинг-Сми прилетел в Москву, чтобы продемонстрировать прогресс на переговорах, рынки провалились еще больше.

Стремясь остановить панику, ЦБ предпринял чрезвычайные меры: поднял ставку рефинансирования до 150% и осуществил массированную интервенцию на валютной бирже. Кривая доходности ГКО в какой-то момент превысила 100% в результате продажи крупного пакета облигаций, средние процентные ставки повысились до 85%, а индекс фондового рынка снизился еще на 12% (такой же уровень последний раз отмечался в 1996 году).