Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

Наконец, Совет директоров согласился с тем, что в целом монетарная политика была предусмотрительной и исполнялась эффективно. В то же время они выразили сожаление по поводу того, что ЦБ не отреагировал вовремя на финансовые потрясения на глобальных развивающихся рынках и в ноябре 1997 года с запозданием принял меры против растущего давления на рубль. Они указали, что первоначальные попытки снять давление за счет интервенций повлекли за собой сокращение валютных резервов и что только осуществленное в декабре решительное ужесточение денежной политики позволило успокоить рынки и восстановить доверие.

Так что громких похвал Россия от МВФ, конечно, не услышала, но, по крайней мере, очередной транш в 640 млн долларов был выделен. Экономическая программа на 1998 год еще не была окончательно согласована, но Совету представили положительный прогноз перспектив: рост ВВП ожидался на уровне 2%.

Чуть раньше, 5 января, в полную силу заработал новый деноминированный рубль: были введены в обращение новые банкноты и монеты. Предусматривалось их хождение наравне со старыми, но с вычеркиванием трех нулей; новые 10 рублей соответствовали старым 10 000, а 1 триллион старых рублей отныне равнялся 1 миллиарду новых. Уверенности в том, как население отреагирует на нововведения, не было, и потому в ЦБ испытали огромное облегчение, когда стало известно, что вслед за открытием банков никакой паники не случилось и очередей вкладчиков нет.

Введение нового «твердого» рубля было объявлено Ельциным еще в августе 1997-го. Оно было призвано продемонстрировать, что с инфляцией покончено и что стабильность национальной валюты отныне гарантирована. При этом во время двух предыдущих денежных реформ (1991 и 1993 гг.) в процессе обмена денег царила неразбериха, многие потеряли свои сбережения, и поэтому власти старались предупредить возможную негативную реакцию населения. С момента ельцинского заявления и вплоть до введения «нового» рубля правительство настойчиво пыталось убедить общественное мнение, что на сей раз никто ничего не потеряет. Была развернута широкая рекламная кампания на телевидении. И все же неуверенность сохранялась до самого конца года. Россияне продолжали скупать валюту, и возникли опасения, что может начаться паническое бегство от рубля. Когда ничего подобного не случилось, это было воспринято как признак постепенного возвращения доверия [152] .

Благоприятным сигналом послужила также окончательная либерализация доступа нерезидентов на российский рынок ГКО-ОФЗ. С 1 января отменялось правило, в соответствии с которым для перевода за границу прибыли от продаж рублевых ценных бумаг, депонированных на счетах типа «С» в ЦБ, нерезиденты были обязаны за месяц оформить форвардный контракт на покупку валюты. Таким образом завершился процесс, начатый в июне 1996 года, когда Россия приняла на себя обязательства, предусмотренные Статьей VIII Устава МВФ, в том числе по обеспечению свободной конвертируемости средств на текущих счетах. Цель этой реформы заключалась в том, чтобы позволить российским финансовым рынкам воспользоваться преимуществами глобализации, обеспечив им за счет беспрепятственного иностранного участия расширение и углубление рынка [153] .

Тем временем на мировых рынках было неспокойно. Спад в Азии продолжался, и большинство аналитиков инвестиционных банков по-прежнему рекомендовали на ближайшую перспективу осторожное отношение к российскому рынку. Инвесторы с началом глобального финансового кризиса в октябре избавились от своих активов на развивающихся рынках и разместили капиталы в безопасных гаванях на западных рынках. В результате на российском фондовом рынке по сравнению с высокими октябрьскими показателями произошло падение на 50%, а ожидавшееся после Нового года возобновление активности так и не началось. На первых порах считалось, что цены держатся на низком уровне из-за непрекращающихся тревожных новостей из Азии. Руководитель аналитической службы United City Bank в Москве Кристофер Гранвил указывал: «Российские рынки полностью зависимы от международного рынка и от потоков иностранных капиталов» [154] . Но в то же время он прогнозировал, что со временем фондовый рынок компенсирует свои потери и за год вырастет на 50%; при условии, конечно, что положение в Азии не обострится еще сильнее.

Новый российский министр финансов Михаил Задорнов в интервью «Независимой газете», опубликованном 13 января, сразу предупредил, что не является «большим оптимистом по поводу экономического роста в 1998 году». Перечислив накопившиеся проблемы, он сказал: «Я пока не берусь делать прогнозы, поскольку фондовый кризис показал,что равновесие в российской экономике хрупкое, однако думаю, что параметры будут примерно напоминать показатели 1997 года». Задорнов разъяснил, что недавний кризис на рынке нарушил экономические планы правительства: «Правительством ставка делалась на удешевление банковского кредита. Кризис октября – ноября на фондовом рынке отбросил Россию как минимум на полгода назад. Доходность по государственным ценным бумагам подскочила сначала за 40%, и соответственно поднялись ставки банковского процента. Только прекращением заимствований на внутреннем рынке нам удалось сбить доходность гособлигаций к концу декабря до 31%. Но дальше снижать стоимость заимствований на внутреннем рынке будет все сложнее». По мнению Задорнова, снижение доходности казначейских облигаций могло начаться не раньше чем во втором квартале 1998 года (при том, что такой пессимистичный прогноз шел вразрез с его же бюджетом).