Диана Койл - Секс, наркотики и экономика. Нетрадиционное введение в экономику

Критикующих экономику гораздо больше, чем самих экономистов. Некоторые из них — сами экономисты, и потому их критика довольно разума и логична. Но высказывают они её таким тоном, словно никто до них об этом и не думал, что сильно раздражает.

Другие критики, некоторые из них — весьма влиятельные, публикуют книги и статьи в таких журналах, как New York Review of Books и The New Yorker и зачастую вводят окружающих в заблуждение. Именно этого можно было бы ожидать от критики, написанной сторонним наблюдателем, но, к сожалению, интеллектуальная аудитория, на которую рассчитаны эти журналы, в результате недооценивает значение экономики. Существует глубокая пропасть между экономистами и представителями других общественных наук и интеллигенции. Литературные редакторы, конечно, знакомы с литераторами, а не с экономистами, и недостаток общения между этими двумя группами осложняется ещё и тем, что многие экономисты с трудом пишут книги на простом и понятном языке [22] Не зря появилась эта самая замечательная из шуток на профессиональную тему: «Что получится, если скрестить экономиста и главаря мафии? Предложение, которое вы не сможете понять». . В этом они мало отличаются от остальных учёных, которым лучше удаётся писать для профильных журналов на непонятном научном жаргоне, чем для газет и книг, предназначенных для широкой публики (хотя потом они расстраиваются и завидуют своим коллегам, которые завоёвывают популярность благодаря грамотному общению).

Загляните в академические журналы по литературной критике или истории, и вы ничего не поймёте. [23] Один физик, Алан Сокал, решил устроить розыгрыш: он отправил в журнал Social Text шуточную статью, в которой пародировал склонность многих интеллектуалов и культурологов наводнять свои работы понятиями и терминами, по-видимому, заимствованными из научной сферы, но потерявшими в их тексте всякий смысл. Журнал Social Text со всей серьёзностью опубликовал эту статью в 1996 г. После этого Сокал в соавторстве с коллегой-физиком Джином Брикмонтом написал книгу Intellectual Impostures, в которой осуждал чрезмерное использование научных понятий в философии и культурологической и литературной теории эпохи постмодернизма. Он обвинял их в том, что эти дисциплины совершенно бесполезны. Культурологам было не смешно.

Все критики сходятся в одном: профессиональная экономика «слишком математическая», слишком полагается на представление человеческого поведения с помощью алгебры, применяя при этом научный метод к общественной жизни. Однако сложно не предположить, что все эти критики просто считают математику слишком сложной, но не рискуют критиковать такие естественные науки, как биология или физика за чрезмерное использование математики, потому что боятся показаться невежественными. Но в случае с общественными науками они не могут с этим смириться.

Имеют ли эти жалобы основания? Стоит ли пытаться заключить сложное поведение человека в рамки уравнений? На самом деле, не все уравнения — это алгебраическое представление человечества, некоторые из них совершенно необходимы. Пол Кругман, один из лучших и самых понятных на сегодняшний день экономистов, неоднократно говорил о том, что существуют уравнения, которые отражают верную логику: явления, имеющие смысл, должны быть понятными.

Например, некоторые критики процесса глобализации утверждают, что многонациональные компании перемещают рабочие места в развивающиеся страны, производят дешёвую продукцию, которая потом экспортируется обратно в их страны, и при этом платят своим бедным работникам гроши. Случайному читателю подобное утверждение покажется абсолютно верным. Но невозможно, чтобы развивающиеся страны привлекали в страну большие потоки зарубежных инвестиций и при этом получали значительное активное сальдо торгового баланса, благодаря тому, что они экспортируют в богатые страны больше, чем импортируют. Дело в том, что платёжный баланс должен быть сбалансирован. Одна его составляющая представляет собой баланс (счёт) движения капиталов или поток финансовых средств из страны или в страну. Другая — это текущий счёт, или поток товаров и услуг. Страна, которая покупает за границей товаров и услуг больше, чем продаёт их иностранцам (как, например США), должна платить за этот дефицит, заимствуя средства в виде облигаций или акций у иностранцев. Если выразиться более научным языком, то чистый приток на счёте движения капитала должен соответствовать оттоку — это и есть торговый дефицит — на текущем счёте [24] Торговый дефицит — это превышение импорта товаров над экспортом. — Прим. перев. . Обычно в условиях быстро развивающихся стран обе составляющие равны, потому что приток инвестиций создаёт рабочие места, благодаря чему повышаются заработная плата и уровень жизни. Страны ввозят капитальное оборудование (инвесторы строят заводы) и потребительские товары в больших количествах, чем сами экспортируют. Кругман и его коллеги экономисты — не все они настолько же хороши или честны в своих высказываниях, — в этой ситуации проверили бы факты и обнаружили бы, что в реальности заработная плата во многих развивающихся странах значительно выросла с начала современной эры глобализации. А у получателей иностранных инвестиций — среди которых не только развивающиеся страны, но и (в последнее время) США и Великобритания — наблюдается торговый дефицит.